Какие слухи ходили о смерти татьяны юсуповой. Портреты юсуповых

Усадьба Архангельское – особый мир призраков прошлого и беспокойной прозрачной зелени. После странствий по его заповедным чащам, мы направлялись к лабиринтам стриженых боскетов. Казалось, наполненный воздухом и светом зеленый тоннель берсо ведет нас прямиком в XVIII век.

Но это было не так. На самом деле тропинка вела в прекрасный и строгий античный мир – к руинам из дикого камня, к балюстрадам, украшенным вазами, к мраморным постаментам с возлежащими на них львами и ассортиментом древних богинь и богов.

Причем следы присутствия одного из них были заметны еще на подходе. Я говорю о проказливом карапузе с луком и стрелами, ибо именно здесь мне попался Первый замочек – символ нерушимого союза влюбленных сердец.

Амур имеет крылья

В том, что работы у шалунишки здесь достаточно, мы убедились, когда увидели первую свадьбу. Организму, пораженному стрелой Амура, хорошо помогают цепи Гименея. Всесильный бог любви незримо порхал над газонами и любовался на дело своих рук.

Между тем, скульптурная фигура изящного мальчика-подростка Амура, что теперь обретается среди интерьеров дворца, некогда стояла в парке.

Где-то здесь, посреди этой теплой компании Нижней террасы.

В свою очередь во дворце, в специально созданной «Амуровой комнате», стояли две другие весьма примечательные скульптуры античного божества любви, которые после революции перелетели в Эрмитаж. Речь идет о совершенных творениях прославленного Антонио Канова – «Крылатый Амур» и «Амур и Психея».

Они были специально исполнены мастером для Николая Борисовича-старшего, вскоре ставшего первым владельцем усадьбы Архангельское из клана Юсуповых.

Амур, Психея, снова Амур и еще несколько раз

Великой повестью любви, рассказанной Апулеем, вдохновлялся не только Канова. Вот еще одна чудесная пара, украсившая собой вестибюль. Тут в нише уединились Амур со своей возлюбленной Психеей.

Обеды, балы, приемы… Поэтому непременной частью помещичьего дома являлись парадные залы. В роскошных поместьях и залы были соответствующие. В плафоне сферического купола Овального зала в облаках парят еще один прекрасный юноша Амур и его Психея.

Однако куда чаще бог любви изображался как маленький пухлый мальчик – путти.

Таких очаровательных малышей-ангелочков, как с крылышками, так и без них, немало разбросано по разным залам Большого дворца Архангельского.

На террасах парка яркая зелень недавно проснувшейся травы. Клумбы с расцветающими тюльпанами вплотную окружили фонтаны, а те оккупировала куча таких щекастых озорников. В одном путти совсем затоптали дельфина…

В другом лукавые мальчишки чуть не придушили длинношеюю птичку, скопом навалившись на бедняжку.

Но обращает на себя внимание факт, что все немногочисленные фонтаны усадьбы Архангельское абсолютно сухие, а ведь само слово «фонтан» происходит от латинского «источник». Так где же стремительный полет бьющей вверх струи воды? Почему она не журчит и не переливается из каменной чаши, что поддерживает ангелочек-путти?

Водные изыски архангельских садов

Все парковые водные системы – плотины, каналы, фонтаны, пруды – требуют своего набора гидротехнических мероприятий разной степени сложности. Например, при устройстве прудов нужны берегоукрепительные работы, мостики, водосбросы, при необходимости гидроизоляция дна. Созданию искусственных прудов предшествует перегораживание оврагов или выкапывание котлованов.

Чтобы звенели и пели фонтаны, играя водой, поражая и изумляя зрителей, нужны водопроводящие и напорные гидротехнические сооружения.

Князь Юсупов постарался на славу – для «архангельских садов» он выписал специальную гидравлическую машину. Она поднимала воду в высоко стоящий резервуар, откуда та самотеком бежала по деревянным трубам в парк.

Потом подъемный механизм заменила паровая новинка, установленная у реки на холме, а вместо старых деревянных поставили чугунные трубы, и «водовзводная» башня продолжила бесперебойное снабжение водой дворца и фонтанов Архангельского.

Барских прудов, было, вообще-то говоря, несколько – вырытые возле усадебки Воронки и Горятинские, запруженные плотиной у места впадения в Москва-реку речки Горятинки. Нижний – у санатория, а второй – по ту сторону Ильинского шоссе.

В дальнем, тогда обихоженном, Верхнем Горятинском пруду плавали рыбки, в жабрах каждой жарко горело на солнце по золотой серьге. Стоило позвонить в специально поставленный валдайский колокольчик, как они дружной стайкой поднимались на поверхность за угощением. По середине пруда был остров с птичником и пятью декоративными мостками. На 20-метровой высоте водовзводной башни, что сама стояла на высоком берегу пруда, была устроена смотровая площадка, укрытая огромным китайским зонтом для создания тени.

Теперь в пруду живут одни лягушки, берег порос сорной сныть-травой, а от башни сохранился лишь фундамент да фрагменты водоводов. Да и те следы скоро поглотит молодая поросль Горятинской рощи, как некогда камбоджийские джунгли растворили в себе великий .

Главное украшение парка – его скульптуры. Хотелось бы мне написать, что они своей белизной оттеняют окружающую зелень, но не могу. Потому что все фигуры покрыты каким-то черным напылением. Толи это элементарная грязь, толи непонятный плесневый грибок.

Спуск по парадной лестнице запрещен – из-за нарушений гидрорежима вода много лет точила ее камень, так что даже парапеты отошли от ступеней. По ней срочно готовятся реставрационные работы. Да и подпорная стена тоже неотлагательно требует к себе внимания – покрытие местами обвалилось, обнажив кирпичную кладку.

Из хорошего – в 2019 году музей-усадьба отмечает свой столетний юбилей. К этой дате обещают восстановить исторический облик Архангельского и вернуть ему звание главной подмосковной усадьбы.

Синие дали Архангельского

Ах, если бы знал тогда князь Юсупов, к чему приведет его тщеславие! Но захотелось, видите ли, Николаю Борисовичу-младшему, чтобы императорская семья по дороге к своему подмосковному имению Ильинское, проезжала через княжеские земли! Вот и проложил он от железнодорожной станции до царской резиденции проезд, который спустя полтора столетия стал оживленным Ильинским шоссе и поделил Архангельское как бы на две части.

А потом дело размежевания усадьбы усугубил военный санаторий, корпуса которого раскинуты по всему парку, когда обнес забором из чугунных прутьев свои владения. Кстати, решетку эту вокруг усадьбы и санатория спроектировала архитектор Майя Каганович, дочь близкого сподвижника Сталина и наркома Лазаря Кагановича.

Вот так и получилось: то, что внутри ограды, вроде бы земля, принадлежащая музею, а то, что за ее пределами – уже как бы и нет.

А между тем, то, что мы обычно принимаем за территорию усадебного комплекса, всего лишь жалких 15 % от его площади. Исторически регулярную часть парка веером – с запада, севера и востока – окружали рощи, многолетними стараниями и трудом превращенные в пейзажные парки.

Сколько их – Князьборисова, Аполлонова, Горятинская, Быкова, Малиновая, Захаровская… Лесистые участки перемежались лугами и пашнями. Все это территория общей площадью около 800 га со статусом охранной зоны.

Силы зла наползают на исторические парки

В истории современных бедствий Архангельского ключевой вопрос – земля. Заповедная земля лакомый кусок для предприимчивых коммерсантов. Ведь ее можно продать под застройку, если снять охранный статус! Причем рыночная цена ее едва не достигает заоблачных высот.

В разграблении усадьбы кто только не поучаствовал… И представители властей, и Министерство обороны периода Сердюкова, и частные лица тянули к ней свои загребущие руки. Последние десять лет – время бесконечной борьбы с «темными силами» за сохранение луговых пространств и пейзажного парка подмосковного Архангельского.

Евгению Соседову из города Красногорска еще нет и тридцати. С 18 лет он защищает музей-заповедник от тех, кто зарится на его гектары. Сейчас он возглавляет подмосковное общество по охране памятников истории и культуры и продолжает героически, как в нескончаемом сериале, биться с чиновниками за усадьбу. Порой он даже выигрывает суды, но…

Нужна большая внутренняя сила, чтобы от этого не впадать в отчаяние. Евгению не раз угрожали, пробовали запугать, подкупить, скомпрометировать… В одиночку все делать тяжело, а наше общество очень пассивно.

Атака новобрачных на Миловиду

На высоком холме около Москвы-реки два здания-близнеца военного клинического санатория «Архангельское», за ними начинается крутой спуск к реке. Здания санатория построены в 1930-х годах прошлого столетия, и сейчас они уже сами по себе представляют памятники архитектуры советского периода. Но в начале XIX века на их месте стояли «ранжевая и лавровая» оранжереи.

И князь Юсупов придумал: напротив них, на макушках насыпных холмов, поставить две беседки. Для «любования» мягкими изгибами уходящей вдаль реки и незабываемыми синими далями. Сейчас весь вид закрывают растущие ниже по склону деревья, а тогда их подстригали.

Беседки были всегда популярным элементом обустройства парков и садов дворянских усадеб, но князь пожелал иметь здесь непременно беседки-ротонды. Ротонда – от латинского слова «круглый», у нее как обязательный элемент присутствуют колонны.

Может быть, это желание князя Юсупова было навеяно парковыми пейзажами непревзойденного Юбера Робера, что и теперь хранятся в залах его Большого дворца в Архангельском…

Увы, но ни одна из исторических беседок, известных под именем «Миловида», до нашего времени не сохранилась. Однако одна из них была частично воссоздана в 80-х годах прошлого века из оставшихся элементов.

Кованый мостик, проложенный к ней через овраг, чрезвычайно пришелся по душе новобрачным. Армия молодоженов сплошь завесила его замочками всех мастей, ключики от которых, согласно традиции, выброшены подальше, чтоб не найти.

На подходе уже новые клиенты Гименея – вон там под мостиком нежно целуется парочка…

А мы теперь давайте спустимся к воде.

По тропинке вдоль Москва-реки

От зданий санатория, находящихся сейчас на ремонте, вниз ведет лестница, впечатляющей длины, А дальше, как в сказке: направо пойдешь – к спортбазе придешь, налево пойдешь… Вот мы налево и отправимся. Сразу хочу предупредить, что в этом уголке парка не найти никаких иных чудес, кроме безыскусной прелести русской природы.

Смотрите, какое нас встречает желтое море одуванчиков. Ну как, проклюнулись у вас положительные эмоции? А помните школьное:

Господский дом уединенный,
Горой от ветров огражденный,
Стоял над речкою. Вдали
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые…

Волшебство подмосковной луговины составляют не только одуванчики, по краям тропинки голубеют незабудки. Отвоевывают себе место под солнцем кукушкины слезки. Красивая травка происходит из благородного семейства орхидей, из ее корней в старину деревенские колдуны готовили приворотное зелье. Впрочем, луговых трав тут много, а я не слишком сведуща в ботанике.

Тихо, просторно, людей на природе почти нет – лето только начинается.

Тропинка идет возле самой воды, на ней кое-где грязь, ничего не поделаешь – берег старицы Москва-реки низкий. На небольшой глубине видно илистое дно, на поверхности колеблются широкие листья водяных лилий, рыбка плещется, стайки уток скользят… Благодать!

В жаркий день от реки уходить жалко, но пора. Мимо поскрипывающих на ветру сосен начинаем подниматься в восточную часть парка.

Дорога к храму

По Архангельскому можно ходить бесконечно… Мы находимся в одном из тихих уголков усадьбы. Тут рукоплещет листвой настоящий лес, породы деревьев были специально подобраны еще в старину – клен, береза, рябина, липа и черемуха.

Дорога в гору идет зеленым коридором по дну бывшего оврага. Ветерок путается в листве, пахнет влажной травой, становится заметно прохладнее. Вряд ли владельцы усадьбы Юсуповы гуляли часто по этой части парка, но в лесном полумраке так легко появиться призракам минувшего…

С 30-х годов XIX века в усадьбе Архангельское радостные вопли: «Барин приехал!» стали раздаваться редко, а князь Николай Борисович-младший так и вовсе наезжал сюда счетное число раз. При том многие годы своей жизни он провел за пределами России, ища там исцеления от сонма разных хворей, беспрерывно одолевавших его.

Красивый 12-летний мальчик со скрипкой, увиденный нами на картине К. Робертсон, давно вырос. Музыку он по-прежнему любил самозабвенно, стал прекрасным скрипачом, сочинял собственные музыкальные произведения, но так и остался любителем. Для аристократа его уровня музыка могла быть чем угодно, только не серьезным занятием.

Пробовал служить на государственном и юридическом поприще. К делу, вроде бы, относился ответственно, но карьеры нигде не сделал. Не хватало той широты, размаха, умений и способностей, что были в избытке у его великого деда – знаменитого екатерининского вельможи.

Но если чем и занимался князь со страстью всю жизнь, так это коллекционированием. Причем Николай Борисович Юсупов-младший собирал не что-то одно конкретное, а самые разные предметы – драгоценности, табакерки, ноты, музыкальные инструменты, картины, автографы и письма знаменитых людей – благо в средствах не был стеснен ни в малейшей степени.

Тем забавнее выглядят рассказы современников о том, что в его доме фрукты, подаваемые на стол в замечательных серебряных вазах, из экономии были перемешаны с искусными, но, увы, несъедобными, копиями натуральных. Но скупым князь не был и реализовал себя в качестве мецената и благотворителя. Вот только один пример его щедрости: в русско-турецкую войну Николай Борисович полностью на свои средства снарядил санитарный поезд…

И еще. Если вы полагаете, что в XIX веке абсолютно все были религиозны, то ошибаетесь. Хватало людей относящихся к религии равнодушно или со скептицизмом, а то и вовсе отпавших от веры. В отличии от них, князь был всегда глубоко верующим человеком. Но случилось так, что однажды в своей жизни он пошел против воли матери и нарушил каноны церкви…

Большое чувство порождает большие проблемы

Татьяну Александровну Рибопьер и Николая Борисовича Юсупова-младшего связывали близкородственные узы. Они доводились друг другу сводными кузенами. Чтобы было понятнее, скажу так: молодые люди имели одну общую бабушку – помните княгиню ? – и разных дедушек. По законам православия это была недопустимо близкая степень родства, при такой брачный союз не освящается церковью.

Не удивительно, что этот роман вызывал в среде бомонда безудержные толки. Сам император Николай Первый выражал неудовольствие, Зинаида Ивановна Юсупова, матушка Николая Борисовича была против. Но… Большая любовь победила, молодые как-то сумели тайно обвенчаться и сразу же после этого отправились во Францию.

Накануне возвращения четы Юсуповых в Россию модный портретист Франсуа Винтерхальтер запечатлел на холсте молодую княгиню. Перед нами в жемчужной диадеме предстает очаровательная женщина, белое атласное платье, воздушная пена кружев, блеск фамильных драгоценностей… Потом этот портрет будет повторен в несколько ином варианте, где фоном выступит вид усадьбы Архангельское.

А дома супружескую пару ждали новые неприятности – Святейший Синод возбудил дело о незаконном венчании. «Незаконный брак не может сделаться законным даже через десятилетия давности». Трудно сказать, как все могло бы обернуться, оставайся на престоле Николай I с его жесткими и строгими мерками в вопросах семейной морали, касающихся придворного окружения.

На их счастье, на престоле вот уже два года был другой монарх. Теперь страна жила под властью царя Александра II. Его Императорское Величество заступился за супругов. Их оставили в покое – «без разлучения».

Но проблема имела еще один неприятный аспект – возникал вопрос о законности рожденных в браке детей, а отсюда правомочности наследования ими состояния Юсуповых. Ближайшие родственники – князья Голицыны – в предвкушении потирали руки. Но с этой трудностью справился сам Николай Борисович Юсупов-младший, ведь недаром он был выпускником юридического факультета со степенью кандидата права.

А как пригодилась тогда Николаю Борисовичу усадьба «Архангельское»! В ней в честь императора был устроен роскошный прием, и само событие увековечено очередной памятной колонной – теперь уже в честь Александра II. Увы, ее, стоявшую на оси Большого партера, разрушили в 1930-е годы.

Но признательность князя Юсупова по отношению к царю была столь велика, что он всю свою дальнейшую жизнь продолжал испытывать к монарху восторженную и трепетную благодарность.

Таинственны ее законы

До становления генетики как науки пройдут еще десятилетия. Однако на протяжении тысячелетий человечество эмпирически открывало и познавало законы наследственности, и хорошо знало о неблагоприятных последствиях для потомства близкородственных браков…

В семье родилось трое детей. Мальчик умер от скарлатины в возрасте двух месяцев, а девочки – Зинаида и Татьяна – на удивление будущим генетикам росли здоровыми, красивыми и очень одаренными. Наука, как известно, имеет много гитик.

Вот уже виден просвет в конце дорожки, и через арочный проем в центре здания Кладовой над оврагом мы выходим к Святым воротам.

Необычный храм архангела Михаила

У Святых ворот заканчивается асфальт. Аллея, ведущая к храму вымощена булыжником. Идти по камням трудно даже в кроссовках, но, наверное, так и должно быть, когда человек ищет дорогу к храму?

Впереди стена, бока которой покрыты мелкой галькой. Это так называемая глинобитная ограда. Возведенная еще при жизни старого князя Н.Б. Юсупова, она символически отделяет храм и все горнее от суеты мира.

По краям стены – столь оригинальные архитектурные изыски. Почему-то они надолго притягивают взгляд. Возможно, у них сугубо утилитарное назначение, например, для хранения хозинвентаря, каких-нибудь там лопат и метел. Но вдруг неожиданно понимаешь, что эти башенки с островерхими шпилями странно напоминают обиталища той силы, и духа которой не может быть на святой земле.

В арке видна церковь Михаила Архангела – маленькая, белая-белая, горка кокошников наверху, луковичные главки. Они крыты не железом, а таким же осиновым лемехом, что покрывает купола .

За ее скромным обликом почти пятисотлетняя история.

Будучи освященной в честь «архистратига воинства Господня» она дала и селу, и княжескому имению имя – Архангельское. С 1994 года в ней вновь регулярно проводятся богослужения.

Храм Михаила Архангела, уединенно стоящий на крутояре Москва-реки в живописном окружении берез и сосен, безусловно красив, но еще и необычен. Чем? Хотя бы тем, что:

• Вход в него сделан с северной стороны, тогда как по канонам ему полагается находиться с запада.
• Не одинаковой формой кровельного покрытия. Смотрите: в центре и на одном приделе – пирамида нарядных кокошников, на втором – гладкая четырехскатная крыша.
• Вместо высокой колокольни – крохотная звонница. Кому интересна тема колокольных звонов и сооружений для колоколов, могут почитать и еще вот .
• Особой конструкцией сводчатых перекрытий, своим внутренним и внешним оформлением, ну тут уж мы не будем углубляться.

На храмовой территории есть небольшое кладбище, на нем примечательный памятник белого мрамора работы скульптора Марка Антокольского. Долгое время он хранился вдали от людских глаз в Чайном павильоне, лишь совсем недавно – в 2016 году – его вернули на законное место.

Юная девушка, проникнутая возвышенными чувствами, закрыла глаза и обратила свое нежное лицо к небу. В руках у нее крест, под ногами розы, за плечами взметнулись распростертые крылья. Мгновение – и она устремится в полет к облакам…

На плите короткая надпись: княжна Татьяна Николаевна Юсупова. Родилась 14 февраля 1866 года скончалась 15 июня 1888 года.

Боже мой, да ей было всего только 22 года! Что же такое случилось с княжной?

Тайна княжны Татьяны Юсуповой

О ней почти не найти никакой информации в интернете. Феликс Юсупов, когда у него в эмиграции кончились деньги, написал воспоминания. Чтобы они хорошо раскупались, вспомнил даже о полулегендарной , поведал о пикантных моментах жизни родной прабабушки, а горячо любимой сестре своей матушки не посвятил ни строчки, словно ее вообще не существовало в природе.

В Большом доме Архангельского мне посчастливилось купить книгу «Княжна Татьяна» научного сотрудника музея Ирины Васильевны Никифоровой. Прекрасное оформление, хорошая бумага, единственное сожаление – издание клееное, читать нужно аккуратно. Но прочитала с удовольствием.

Узнала, что домашние звали младшую из княжон Танек, и что в последнюю весну своей жизни она безмятежно жила здесь в усадьбе у счастливой в замужестве сестрицы.

И вдруг из Архангельского 24 июня 1888 года к отцу в Берлин летит молния: У Танек небольшой жар, но у нас хороший доктор. Не волнуйся. Зинаида. А через три дня следующая: Княжна Татьяна скончалась в полночь без страданий, не приходя в сознание.

Внимательные читатели наверняка удивились расхождению в датах смерти княжны, но тут все просто – Российская империя еще жила по Юлианскому календарю, тогда как заграница давно вела отсчет времени по Григорианской системе летоисчисления.

По официальной версии Татьяна Юсупова умерла от тифа. Но не кажется ли вам слишком уж скоротечной болезнь для молодой и крепкой девушки? Странно и то, что более никого, даже малолетних детей, заразная хворь в усадьбе не затронула. И почему местом упокоения княжны Татьяны Николаевны выбрано Архангельское, а не ближнее Спасское-Котово, где в фамильной усыпальнице уже было похоронено пять членов династии? Не удивительно, что слухи в обществе ходили самые разные…

Сохранилось несколько детских снимков и портрет повзрослевшей Татьяны. Она была хороша собой, добросердечна, умна и талантлива. И несчастна. Человек, которого она полюбила – Поль, Великий князь Павел, не ответил на ее чувство взаимностью. Она видит семейное счастье сестры и от этого ей еще горше:

Их парус – апреля сияющий свет,
Звезда его путь охраняет.
Мой парус, напитанный влагою слез,
В далеких волнах исчезает…
Их чаши искрятся напитком любви,
Моя опрокинулась чаша…
Тот факел, что ярко горит для других,
Я лилией белой украшу!

Кто лучше всех мог знать историю династии Юсуповых? Конечно, князь Николай Борисович-младший, поскольку он лично готовил документы для ее внушительного двухтомника. И лучше других ему было известно, сколько фактов было надежно сокрыто от любопытных глаз в ее потайной части.

Семейная тайна, связанная с княжной Татьяной Юсуповой, была запрятана так глубоко, что ни одна подробность случившегося не просочилась за пределы дворца. Но считается, нет такого тайного, что, в конце концов, не стало бы явным. Вдруг неожиданно что-то всплывет?

Убитая горем семья отправит печальную весть в Париж. Ее получит некогда неотразимая красавица Зинаида Ивановна Юсупова, а теперь бабушка де Шово. Она переживет их всех – внучку княжну Татьяну, ее мать, свою нелюбимую невестку Татьяну Александровну, своего сына Николая Борисовича, что однажды внезапно умрет от разрыва сердца…

А вторая ее внучка Зинаида всю жизнь будет считать, что сестру сгубило древнее семейное проклятие. Рок, который ранее обходил женщин рода, теперь вдруг перестал их щадить. И будет винить в том себя… Но об том в следующий раз…

Родовое проклятие князей Юсуповых

Накануне ХХ века княгиня Зинаида Николаевна Юсупова заказала у модного художника Серова портреты всех членов семьи. Обычно Валентин Александрович «чванливых и богатых» не писал, но Юсуповой отказывать не стал: «Если бы все богатые люди, княгиня, были похожи на вас, то не осталось бы места несправедливости».
Ответ художника удивил: «Несправедливости не искоренить, и тем более деньгами, Валентин Александрович».

Вряд ли Зинаида Николаевна имела в виду социальную справедливость. Для нее, воспитанной в роскоши, любое безденежье было следствием бездумья и безделья, а значит, и вполне справедливым. Юсупова говорила о высшей справедливости, которой, по ее мнению, ее семья была лишена.

Проклятие

Предание о родовом проклятии Юсуповых существует в нескольких вариантах. Даже в семье пересказывали его по-разному. Сама Зинаида Николаевна придерживалась варианта бабки - Зинаиды Ивановны Нарышкиной-Юсуповой-де Шаво-де Серр.

Основателем рода считается хан Ногайской Орды Юсуф-Мурза. Желая вопреки воле большинства соплеменников замириться с Москвой и боясь за жизнь своих сыновей, он отослал их ко двору Ивана Грозного. В русской летописи сказано: «Сыновья Юсуфа, прибыв в Москву, пожалованы были многими селами и деревнями в Романовской округе, и поселенные там служилые татары и казаки подчинены им. С того времени Россия сделалась отечеством для потомков Юсуфа».

Старый хан не ошибся: еще не успели его сыновья добраться до Москвы, как его вероломно заколол родной брат. Когда же до Орды дошла весть, что сыновья Мурзы отказались от магометанства и приняли православие, одна из колдуний наложили на них проклятие. Согласно которому, из всех рожденных в одном поколении Юсуповых до двадцати шести лет доживать будет лишь один, и продолжится это вплоть до полного изничтожения рода.

Почему проклятие звучало столь витиевато, сказать трудно, но сбывалось оно неукоснительно. Сколько бы детей у Юсуповых не рождалось - до двадцати шести доживал только один.
При этом на благополучии семьи подобная зыбкость рода никак не сказывалась. К 1917 году Юсуповы были вторыми по богатству после Романовых. Им принадлежало 250 тыс. десятин земли, они были владельцами сахарных, кирпичных, лесопильных заводов, фабрик и рудников, ежегодный доход от которых составлял более 15 миллиона золотых рублей. А роскоши Юсуповских дворцов могли позавидовать великие князья. К примеру, комнаты Зинаиды Николаевны в Архангельском и во дворце в Санкт-Петербурге были обставлены мебелью казненной французской королевы Марии-Антуанетты. Картинная галерея по своему подбору соперничала с Эрмитажем. А драгоценности Зинаиды Николаевны включали сокровища, ранее принадлежавшие чуть ли ни всем королевским дворам Европы. Так, великолепная жемчужина «Пелегрина», с которой княгиня никогда не расставалась и изображена на всех портретах, принадлежала когда-то Филиппу II и считалась главным украшением испанской Короны.
Впрочем, Зинаида Николаевна богатство счастьем не считала, а несчастными Юсуповых делало проклятье татарской колдуньи.

Зинаида Николаевна Юсупова-Эльстон

Бабушка де Шаво
Из всех Юсуповых, пожалуй, только бабке Зинаиды Николаевны - графине де Шаво - удалось избежать больших страданий из-за безвременной гибели своих детей.

Урожденная Нарышкина, Зинаида Ивановна вышла замуж за Бориса Николаевича Юсупова еще совсем юной девушкой, родила ему сына, затем умершую при родах дочь и только после этого узнала о фамильном проклятье.

Будучи женщиной рассудительной, она заявила мужу, что «рожать мертвецов» впредь не собирается, но если тот не нагулялся, «пусть брюхатит дворовых девок», а она возражать не будет. Так продолжалось до 1849 года, когда старый князь умер.

Зинаиде Ивановне не было сорока, и она, как бы сейчас сказали, пустилась во все тяжкие. О ее головокружительных романах ходили легенды, но наибольшего шума наделало ее увлечение юным народовольцем. Когда того заточили в Шлиссельбургскую крепость, княгиня отказалась от светских увеселений, последовала за ним и подкупами и посулами добилась, что того отпускали к ней по ночам.

Эта история была хорошо известна, о ней судачили, но как ни странно Зинаиду Ивановну не осуждали, признавая право величавой княгини на сумасбродства a la de Balzak.
Потом внезапно все закончилось, какое-то время она жила затворницей на Литейном, но затем, выйдя замуж за разоренного, но родовитого француза, покинула Россию, отказалась от титула княгини Юсуповой и стала именоваться графиней де Шаво, маркизой де Серр.

Об истории с юным народовольцем Юсуповым напомнили после революции. Одна из эмигрантских газет напечатала сообщение, что, пытаясь найти Юсуповские сокровища, большевики простучали все стены дворца на Литейном проспекте. Драгоценностей не нашли, но обнаружили примыкающую к спальне потайную комнату, в которой стоял гроб с забальзамированным мужчиной. Скорее всего, это и был тот, приговоренный к смерти, народоволец, тело которого бабушка выкупила и перевезла в Петербург.

Чудеса Святого Старца
Впрочем, при всей драматургии жизни Зинаиды Нарышкиной-Юсуповой-де Шаво-де Серр, в семье ее почитали счастливой. Все мужья умирали по старости, дочь потеряла при родах, когда привыкнуть к ней еще не успела, много любила, ни в чем себе не отказывала, да и скончалась в окружении родных. У остальных, несмотря на их несметные богатства, жизнь складывалась куда драматичней.

Николай Юсупов
У сына Зинаиды Ивановны, Николая Борисовича Юсупова, было трое детей - сын Борис и дочери Зинаида и Татьяна. Борис умер в младенчестве от скарлатины, зато дочери выросли не только очень красивыми, но главное - здоровыми девушками. Родители были счастливы, пока в 1878 году с Зинаидой не случилось несчастья.

Осень того года семья проводила в Архангельском. Князь Николай Борисович, почетный опекун, гофмейстер двора, будучи занятым на службе, приезжал редко и коротко. Княгиня же знакомила дочерей с московскими родными и устраивала музыкальные вечера. В свободное время Татьяна читала, а старшая Зинаида совершала конные прогулки. Во время одной из них девушка поранила ногу. Поначалу ранка показалась незначительной, но уже скоро поднялась температура, и вызванный в поместье доктор Боткин поставил безнадежный диагноз - заражение крови. Скоро девушка впала в беспамятство, и семья приготовилась к худшему.

Потом Зинаида Николаевна рассказывала, что в беспамятстве ей пригрезился знакомый с их семьей отец Иоанн Кронштадский. Придя в себя, она попросила позвать его, а после того, как приехавший старец за нее помолился, стала выздоравливать. При этом княгиня всегда добавляла, что о семейном предании тогда не слышала и не знала, что своим выздоровлением обрекает на смерть младшую сестру.

Татьяна Николаевна Юсупова
Танечка умерла от тифа в двадцать два года.
Удар молнии
От некогда богатых Юсуповских архивов в России мало чего осталось. «Пьяная матросня» - как описывал ее в своих воспоминаниях Феликс Юсупов - искала, прежде всего, драгоценности, а попадавшиеся ей непонятные бумаги сжигала. Так погибла бесценная библиотека и архив Александра Блока, сгорели в пожарах архивы почти всех дворянских семей России. Теперь восстанавливать родовые хроники приходится по актам сохранившимся в государственных архивах.
Юсуповы не исключение. Полностью доверяться вышедшим за рубежом воспоминаниям Феликса Юсупова нельзя - он приукрашивает свою роль в убийстве Распутина, довольно субъективно подает революционные события. Но из-за близости к императорской фамилии семейную хронику Юсуповых восстановить не трудно.

После болезни старшей дочери Николай Борисович Юсупов стал особенно настойчив в вопросе ее замужества. Как вспоминала потом Зинаида Николаевна, много хворавший князь боялся, что не увидит внуков.

И вскоре не желавшая огорчать отца княжна согласилась познакомиться с очередным претендентом на ее руку - родственником императора, болгарским князем Баттенбергом. Претендента на Болгарский трон сопровождал скромный офицер Феликс Эльстон, в обязанности которого входило представить принца будущей невесте и откланяться. Зинаида Николаевна отказала будущему монарху и приняла предложение Феликса, которое сделал ей на следующий день после знакомства. Это была любовь с первого взгляда, а для Зинаиды Николаевны, что отмечали все, первая и единственная.

Николай Борисович, как бы ни смутило его решение дочери, перечить ей не стал, и весной 1882 года Феликс Эльстон и Зинаида Юсупова обвенчались. А через год у молодых родился первенец - Николай, названный так в честь деда.

Юсуповы по прямой
Мальчик рос молчаливым и замкнутым, и как ни старалась Зинаида Николаевна его приблизить, у нее это не получалось. Она всю жизнь помнила тот ужас, что охватил ее, когда под Рождество 1887 года, на вопрос, обращенный к сыну, какой бы подарок он пожелал, получила недетский и ледяной ответ: «Я не хочу, чтобы у тебя были другие дети».

Тогда Зинаида Николаевна растерялась, но вскоре выяснилось, что одна из мамок, приставленных к молодому князю, рассказала мальчику о нагайском проклятии. Ее уволили, но ожидавшегося ребенка княгиня стала ждать с чувством гонимого и острого страха.

И поначалу опасения оказались ненапрасными. Николай не скрывал своей нелюбви к Феликсу, и только когда тому исполнилось десять лет, между ними появилось чувство, походившее скорее на дружбу, нежели на любовь двух родных людей.

В 1891 году умер Николай Борисович Юсупов. Незадолго до смерти он обратился за высочайшей милостью на сохранение прославленной фамилии, и по прошествии траура мужу Зинаиды Николаевны графу Сумарокову-Эльстону было дано разрешение именоваться князем Юсуповым.

Семейный рок напомнил о себе в 1908 году.

Феликс Юсупов
Роковая дуэль В воспоминаниях Феликса Юсупова нетрудно заметить, что всю свою жизнь он ревновал мать к старшему брату. Тот, хотя и был внешне больше похож на отца, нежели на Зинаиду Николаевну, своим внутренним миром был схож с ней необычайно. Увлекался театром, музицировал, писал картины. Его рассказы печатались под псевдонимом Роков, и даже скупой на похвалу Лев Николаевич Толстой отметил однажды несомненную одаренность автора.

Окончив Петербургский университет, он получил диплом юриста. В семье заговорили о предстоящей женитьбе, но Николай неожиданно влюбился в Марию Гейден, которая уже была помолвлена с графом Арвидом Мантейфелем, и вскоре эта свадьба состоялась.

Молодые уехали в путешествие по Европе, Николай Юсупов последовал за ними, дуэли было не избежать. И она состоялась

22 июня 1908 года в имении князя Белосельского на Крестовском острове Санкт-Петербурга граф Мантейфель не промахнулся. Николаю Юсупову через полгода должно было исполниться двадцать шесть лет.

«Раздирающие крики раздавались из комнаты отца, - спустя годы, вспоминал Феликс Юсупов. - Я вошел и увидел его, очень бледного, перед носилками, где было распростерто тело Николая. Мать, стоявшая перед ним на коленях, казалась лишившейся рассудка. Мы с большим трудом оторвали ее от тела сына и уложили в постель. Немного успокоившись, она позвала меня, но, увидев, приняла за брата. Это была невыносимая сцена. Затем мать впала в прострацию, а когда пришла в себя, то не отпускала меня ни на секунду».

Порочный херувим
Когда на дуэли погиб Николай, Зинаиде Николаевне было под пятьдесят. Теперь все ее надежды оказались связаны с младшим сыном.

Внешне Феликс походил на мать необычайно - правильные черты лица, большие глаза, тонкий нос, припухлые губы, изящная фигура. Но, если черты Зинаиды Николаевны современники называли ангельскими, то ее младшего сына никто иначе как с падшим ангелом не сравнивал. Во всем его облике херувима чувствовалась некоторая порочность.

Он не был склонен, как его старший брат или мать, к искусствам. Не питал интереса к военной и государственной службе, как его отец или родные по материнской линии. Прожигатель жизни, золотой мальчик, завидный жених. Но и с женитьбой все обстояло не так-то просто.

Зинаида Юсупова
Зинаида Николаевна пыталась повлиять на сына, писала ему: «Не играй в карты, ограничь веселое времяпрепровождение, работай мозгами!». Но Феликс Юсупов, хотя и обожал мать, побороть себя был не в состоянии. Только лукавое заявление Зинаиды Николаевны о том, что она больна, но не желает умирать, пока не увидит внуков, подвигло его согласиться на женитьбу и пообещать остепениться. Оказия представилась довольно скоро.

Дворец Юсуповых
В 1913 году на декабрьские вечера в Архангельском приехал великий князь Александр Михайлович. Он сам завел разговор о женитьбе своей дочери Ирины и Феликса, а Юсуповы с радостью откликнулись. Ирина Александровна была не только одной из самых завидных невест страны, но и потрясающе красива. К слову, в начале ХХ века в России было три признанные красавицы: императрица Мария Федоровна, Зинаида Николаевна Юсупова и Ирина Александровна Романова.

Венчание состоялось в феврале 1914 года в церкви Аничкова дворца. Поскольку теперь Юсуповы находились в родстве с царствующей династией, поздравить молодых прибыла вся императорская семья. Через год у них родилась дочь Ирина.

Мать убийцы
О роли Феликса Юсупова в убийстве Распутина известно почти все. Заманили сластолюбивого старца под предлогом встречи с Ириной Александровной во дворец на Мойке. Сначала травили, потом стреляли и, в конце концов, утопили Распутина в реке.

В своих воспоминаниях Юсупов уверяет, что таким образом пытался освободить Россию от «темной силы, ведущей ее к пропасти». Несколько раз ссылается на мать, поссорившуюся из-за своей неприязни к Распутину с императрицей. Но разве достойно заманивать жертву под предлогом близости с собственной женой? Да и Григорий Распутин вряд ли бы поверил подобному поведению благородного князя.

Уже тогда в объяснениях Юсупова современники подозревали некоторую лукавость и предполагали, что Распутин согласился приехать, чтобы погасить ссору между супругами, вызванную гомосексуальными наклонностями Феликса.

Императрица настаивала, чтобы заговорщиков расстреляли, но поскольку среди них был великий князь Дмитрий Романов, наказание ограничили ссылкой. Феликса сослали в курское имение Ракитное.

Узнав о событиях в Петербурге, Зинаида Николаевна, находившаяся в Крыму, нанесла визит вдовствующей императрице.

«Мы всегда с вами понимали друг друга, - медленно, чуть растягивая слова, произнесла Мария Федоровна. - Но боюсь, что наши молитвы были услышаны слишком поздно. Господь давно наказал моего сына, лишив его головы. Собирайте семью. Если у нас и есть время, то его немного».

Проклятое богатство
В начале войны почти все состоятельные семьи страны перевели свои зарубежные сбережения в Россию. Не явились исключением и Юсуповы. Вызвано это было не только и не столько патриотизмом, сколько желанием сохранить имущество - в победе России никто не сомневался.

Когда грянула революция, Феликс попытался спасти фамильные драгоценности, перевезя их в Москву. Но забрать их оттуда не удалось, и драгоценности были случайно найдены через восемь лет.

Когда 13 апреля 1919 года Юсуповы отплывали из Крыма на миноносце «Мальборо», в России у них оставались: 4 дворца и 6 доходных домов в Петербурге, дворец и 8 доходных домов в Москве, 30 усадеб и поместий по всей стране, Ракитянский сахарный завод, Милятинский мясной завод, Должанские антрацитные рудники, несколько кирпичных заводов и много чего другого.

Но и в эмиграции Юсуповы оказались не среди бедных. Хотя мы уже упомянули, что зарубежные сбережения с началом войны были переведены в Россию, за границей оставалась недвижимость, да и наиболее ценные драгоценности княгини постоянно возили с собой и увезли в эмиграцию.

После того, как Феликс за несколько бриллиантов купил паспорта и визы, Юсуповы обосновались в Париже. Они купили дом в Булонском лесу, где и прожили долгие годы.

Старый князь скончался в 1928 году, Зинаида Николаевна в 1939-ом.

Похоронили ее на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.

Феликс Юсупов от праздной жизни не отказался, и, в конце концов, все вывезенное и имевшееся за границей имущество оказалось растрачено. Его самого, жену и дочь Ирину похоронили в могиле матери. Денег еще на одно место на кладбище не нашлось

Ю суповы - род легендарный.

Говорят, что они были богаче самих Романовых, а до того, как приехали на русскую землю, правили всем Ближним Востоком. Личности в роду - одна другой интереснее. От казанской царицы, которая на стенах татарской столицы удерживала город от лютых стрельцов Ивана Грозного, до богемного князя - завсегдатая декадентских салонов Серебряного века и, по совместительсту, убийцы Гришки Распутина. С этим родом связана легенда - когда до Орды дошла весть, что сыновья Мурзы отказались от магометанства и приняли православие, одна из колдуний наложила на них проклятие, согласно которому из всех рожденных в одном поколении Юсуповых до двадцати шести лет доживать будет лишь один, и продолжится это вплоть до полного изничтожения рода.

Почему проклятие звучало столь витиевато, сказать трудно, но сбывалось оно неукоснительно. Сколько бы детей у Юсуповых ни рождалось - до двадцати шести доживал только один.

Основателем рода считается хан Ногайской орды Юсуф-Мурза. Желая вопреки воле большинства соплеменников замириться с Москвой и боясь за жизнь своих сыновей, он отослал их ко двору Ивана Грозного В русской летописи сказано: «Сыновья Юсуфа, прибыв в Москву, пожалованы были многими селами и деревнями в Романовской округе, и поселенные там служилые татары и казаки подчинены им. С того времени Россия сделалась отечеством для потомков Юсуфа».

Князь Николай Борисович Юсупов (1750-1831)
Князь Николай - лицо в нашем семействе из самых замечательных. Умница, яркая личность, эрудит, полиглот, путешественник, он водил знакомство со многими знаменитыми современниками, покровительствовал наукам и искусствам, был советчиком и другом императрицы Екатерины II и ее преемников императоров Павла, Александра и Николая I.

Семи лет он был записан в лейб-гвардейский полк, в шестнадцать стал офицером и со временем достиг высших государственных званий и регалий вплоть до алмазных эполет – принадлежности царских особ. В 1798 году получил звание командора орденов Мальтийского и Св. Иоанна Иерусалимского. Поговаривали даже о совсем особых императрицыных милостях.

Г-жа Янкова в своих «Воспоминаниях бабки» так пишет о нем:

«Князь Юсупов - большой московский барин и последний екатерининский вельможа. Государыня очень его почитала. Говорят, в спальне у себя он повесил картину, где она и он писаны в виде Венеры и Аполлона. Павел после матушкиной смерти велел ему картину уничтожить. Сомневаюсь, однако, что князь послушался. А что до князевой ветрености, так причиной тому его восточная горячность и любовная комплекция. В архангельской усадьбе князя – портреты любовниц его, картин более трехсот. Женился он на племяннице государынина любимца Потемкина, но нравом был ветрен и оттого в супружестве не слишком счастлив…

Князь Николай был пригож и приятен и за простоту любим и двором, и простым людом. В Архангельском задавал он пиры, и последнее празднество по случаю коронования Николая превзошло все и совершенно поразило иностранных принцев и посланников. Богатств своих князь и сам не знал. Любил и собирал прекрасное. Коллекции его в России, полагаю, нет равных. Последние годы, наскуча миром, доживал он взаперти в своем московском доме. Когда бы не распутный нрав, сильно повредивший ему во мненьи общества, он мог быть сочтен идеалом мужчины».

Немало лет князь Николай Борисович провел за границей. Свел он там знакомство со многими людьми искусства и был в переписке с ними, даже и воротясь в Россию. В Европе покупал он предметы искусства и для Эрмитажа, и для личного своего музея. От папы Пия VI он добился разрешения изготовить в Ватикане копии рафаэлевских фресок. Выполнили заказ мастера Маццани и Росси. С открытием Эрмитажа копии поместили в особый зал, с тех пор именуемый Рафаэлевой лоджией.

Находясь в Париже, князь Николай был нередко зван на вечера в Трианон и Версаль. Людовик XVI и Мария Антуанетта были с ним в дружбе. От них получил он в дар сервиз из черного севрского фарфора в цветочек, шедевр королевских мастерских, поначалу заказанный для наследника.

Объездив за годы Европу и Ближнюю Азию, князь Николай наконец воротился в Россию и целиком отдался трудам на благо искусства. Занялся устройством Эрмитажа и собственного музея в Архангельском, которое только приобрел. В усадебном парке построил театр, завел труппу актеров, музыкантов и танцовщиков и давал представления, о которых долго помнили москвичи. Архангельское стало художественным центром, куда ездили и свои, и чужие. Наконец, Екатерина поручила ему все императорские театры.

Близ парка поставил князь две фабрики - фарфора и хрусталя. Выписал мастеров, художников, материалы севрской мануфактуры. Все изделия фабрик дарил друзьям и почетным гостям. Вещи с клеймом «Архангельское 1828-1830 » нынче на вес золота. Фабрики были уничтожены пожаром. Сгорели корпуса, и продукция, и даже бесценный севрский сервиз «Баррийская роза», купленный прежде в Париже.

В 1799 году князь вернулся в Италию и несколько лет провел там посланником и в Риме, и на Сицилии, и при дворах Сардинском и Неаполитанском.
Последний раз побывав в Париже в 1804 году, часто виделся с Наполеоном. Был вхож в императорскую ложу во всех парижских театрах. А уезжая, получил в дар от императора две гигантские севрские вазы и три гобелена «Охота Мелеагра».

По возвращении князь продолжал устройство архангельского имения. В парке в честь боготворимой государыни воздвиг храм с надписью «Dea Caterina» на фронтоне. Внутри на пьедестале высилась бронзовая статуя императрицы в образе Минервы. Перед статуей стоял треножник, на нем - курильница с пахучими смолами и травами. В глубине на стене прочитывалось итальянское: «Tu cui concede il cielo e dietti il fato voler il giusto e poter cio che vuoi». То есть: «Ты волею неба жаждешь правосудия, ты волею судьбы творишь его».

Вся Москва обсуждала скандальную жизнь старика князя. Давно живя раздельно с женой, он держал при себе любовниц во множестве, актерок и пейзанок. Самой сильной страстью его была француженка, красотка, но горькая пьяница. Она, когда напивалась, бывала ужасна. Лезла драться, била посуду и топтала книги. Бедный князь жил в постоянном страхе. Только пообещав подарок, удавалось ему угомонить буянку. Самой последней его пассии было восемнадцать, ему - восемьдесят!

Умер он в 1831 году в возрасте восьмидесяти лет и был похоронен в своем подмосковном имении Спасское. Незадолго до смерти он подарил Санкт-Петербургу один из своих петербургских домов. Это был роскошный особняк с парком. В парке росли вековые деревья, в пруду отражались статуи и вазы из дорогого мрамора. Особняк отдали сановнику, а парк превратили в общественный сад, и зимой к пруду сходились любители пофигурять на коньках. Даже коротко рассказав о князе, нельзя не описать его любимую усадьбу. «Архангельское, - повторял он, - не для наживы, а для растрат и услад».

В 1793 году князь Николай женился на Татьяне Васильевне Энгельгардт, одной из пяти племянниц князя Потемкина.
В младенчестве она уже покоряла всех. Двенадцати лет была взята императрицей и находилась при ней неотлучно. Вскоре завоевала двор и имела множество поклонников.

В то время посетила Санкт-Петербург английская красавица и оригиналка герцогиня Кингстонская, графиня Бристольская. Имелась у ней яхта с дорогими мебелями и обжедарами. На палубе был устроен экзотический сад, на ветвях распевали райские птицы.
В Зимнем герцогиня познакомилась с юной Татьяной и сильно к ней привязалась. Уезжая, она просила государыню отпустить Татьяну в Англию, где думала сделать ее наследницей своего огромного состояния. Государыня пересказала Татьяне просьбу. Татьяна, и сама горячо привязанная к англичанке, не захотела покинуть родину и государыню.

Двадцати четырех лет она вышла за князя Николая Юсупова. Тому было в ту пору более сорока. Поначалу все шло хорошо. Родился сын Борис. В Петербурге, в Москве, в летней усадьбе в Архангельском окружали их поэты, художники, музыканты. Близок к Юсуповым был Пушкин. Князь с княгиней предоставили его родителям квартиру в своем московском доме, где поэт живал в юные годы. Любил он бывать летом в Архангельском, даже и сочинял там. В оде, посвященной хозяину, пишет:

…К тебе явлюся я; увижу сей дворец,
Где циркуль зодчего, палитра и резец
Ученой прихоти твоей повиновались
И вдохновенные в волшебстве состязались.

Княгиня Татьяна оказалась домовита, толкова и хлебосольна, вдобавок обладала деловой сметкой. Хозяйствовала так, что и состояние умножалось, и крестьяне богатели. Была и кротка, и услужлива. «Испытанья господни, - говорила она, - научают терпеть и верить».
Княгиня была дельным человеком и думала о красе ногтей. Особенно любила украшения и положила начало коллекции, впоследствии знаменитой. Купила она брильянт «Полярная звезда», брильянты французской короны, драгоценности королевы Неаполитанской и, наконец, знаменитую «Перегрину», жемчужину испанского короля Филиппа II, принадлежавшую, как говорят, самой Клеопатре. А другую, парную к ней, говорят, царица растворила в уксусе, желая на пиру переплюнуть Антония.

В память о том князь Николай велел повторить на холсте фрески Тьеполо из венецианского палаццо Лабиа «Пир и смерть Клеопатры». Копии и ныне в Архангельском.

Князь по-своему любил жену и оплачивал всякое новое ее приобретение. Он и сам отличался, одаривая ее. Однажды преподнес ей на именины парковые статуи и вазоны. Другой раз презентовал зверей и птиц для зверинца, им же в усадьбе устроенного. Счастье, однако, длилось недолго. С годами князь стал распутничать и жил у себя как паша в серале. Княгиня, не терпя этого, переселилась в парковый домик «Каприз», ею построенный. Удалилась она от света и посвятила себя воспитанию сына и делам благотворительности. Мужа пережила на десять лет и умерла в 1841 году в возрасте семидесяти двух лет, сохранив до конца знаменитые свои ум и шарм.

Князь Борис Николаевич Юсупов (1794-1849)

После смерти князя Николая Архангельское наследовал его сын Борис. На отца он нисколько не походил, характер имел совсем иной. Независимостью, прямотой и простотой нажил более врагов, чем друзей. В выборе последних искал не богатство и положенье, а доброту и честность.

Однажды ожидал он у себя царя с царицей. Церемониймейстер вычеркнул было кое-кого из списка гостей, но встретил решительный отпор князя: «Коли оказана мне честь принять государей моих, она оказана и всем близким моим».
Во время голода 1854 года князь на собственные средства кормил своих крестьян. Те души в нем не чаяли.

Унаследовав громадное состояние, дела он вел как мог. По правде, отец его долгое время колебался, оставить ли Архангельское сыну либо завещать казне. Видно, чувствовал, что князь Борис все переменит в нем. И действительно после смерти старого князя, при молодом, именье стало не для «растрат и услад», а для прибыли. Почти все картины и скульптуры перевезли в Петербург. Зверинец продали, театр разогнали. Император Николай вмешался было, но поздно: что случилось, то случилось.

По смерти Бориса наследовала ему вдова его. Женат он был на Зинаиде Ивановне Нарышкиной - впоследствии графиня де Шово. Единственный их сын - князь Николай.

Княгиня Юсупова Зинаида Ивановна. (1809 - 1893).

В детстве посчастливилось мне знать прабабку мою, Зинаиду Ивановну Нарышкину, вторым браком графиню де Шово. Она умерла, когда было мне десять лет, но помню я ее очень ясно.

Прабабка моя была писаная красавица, жила весело и имела не одно приключенье. Пережила она бурный роман с молодым революционером и поехала за ним, когда того посадили в Свеаборгскую крепость в Финляндии. Купила дом на горе напротив крепости, чтобы видеть окошко его каземата.

Когда сын ее женился, она отдала молодым дом на Мойке, а сама поселилась на Литейном. Этот новый ее дом был точь-в-точь как прежний, только меньше.

Впоследствии, разбирая прабабкин архив, среди посланий от разных знаменитых современников нашел я письма к ней императора Николая. Характер писем сомнений не оставлял. В одной записке Николай говорит, что дарит ей царскосельский домик «Эрмитаж» и просит прожить в нем лето, чтобы им было где видеться. К записке приколота копия ответа. Княгиня Юсупова благодарит Его Величество, но отказывается принять подарок, ибо привыкла жить у себя дома и вполне достаточна собственным именьем! А все ж купила землицы близ дворца и построила домик - в точности государев подарок. И живала там, и принимала царских особ.

Двумя-тремя годами позже, поссорившись с императором, она уехала за границу. Обосновалась в Париже, в купленном ею особняке в районе Булонь-сюр-Сен, на Парк-де-Прэнс. Весь парижский бомонд Второй Империи бывал у нее. Наполеон III увлекся ею и делал авансы, но ответа не получил. На балу в Тюильри представили ей юного француза-офицера, миловидного и бедного, по фамилии Шово. Он ей понравился, и она вышла за него. Купила она ему замок Кериолет в Бретани и титул графа, а себе самой - маркизы де Серр. Граф де Шово вскоре умер, завещав замок своей любовнице. Графиня в бешенстве выкупила у соперницы замок втридорога и подарила его тамошнему департаменту при условии, что замок будет музеем.

Каждый год мы ездили к прабабушке в Париж. Она жила одна с компаньонкой в своем доме на Парк-де-Прэнс. Поселялись мы во флигеле, соединенном с домом переходом, и в дом ходили по вечерам. Так и вижу прабабку, как на троне, в глубоком кресле, и на спинке кресла над ней три короны: княгини, графини, маркизы. Даром что старуха, оставалась она красавицей и сохраняла царственность манер и осанки. Сидела нарумяненная, надушенная, в рыжем парике и снизке жемчужных бус.

В иных вещах проявляла она странную скупость. К примеру, угощала нас заплесневелыми шоколадными конфетами, какие хранила в бонбоньерке из горного хрусталя с инкрустацией. Я один их и ел. Думаю, потому она и любила меня особенно. Когда тянулся я к шоколадкам, которые никто не хотел, старушка гладила меня по голове и говорила: «Какое чудное дитя».

Умерла она, когда ей было сто лет, в Париже, в 1897 году, оставив моей матери все свои драгоценности, брату моему булонский особняк на Парк-де-Прэнс, а мне - дома в Москве и Санкт-Петербурге.

В 1925 году, живя в Париже в эмиграции, прочел я в газете, что при обыске наших петербургских домов большевики нашли в прабабкиной спальне потайную дверь, а за дверью - мужской скелет в саване… Потом гадал и гадал я о нем. Может, принадлежал он тому юному революционеру, прабабкиному возлюбленному, и она, устроив ему побег, так и прятала его у себя, пока не помер? Помню, когда, очень давно, разбирался я в той спальне в прадедовых бумагах, то было мне очень не по себе, и звал я лакея, чтобы не сидеть в комнате одному.

В прабабкином булонском доме долго никто не жил, потом его сдали, потом продали великому князю Павлу Александровичу, а после его смерти продали еще раз. Заняла его женская школа Дюпанлу, где позже училась моя дочь.

Дед мой по матери, князь Николай Борисович Юсупов, сын графини де Шово от первого брака, был человек замечательный и удивительный. Блестяще закончив Петербургский университет, он поступил на государственную службу и всю жизнь служил отечеству. В 1854 году во время Крымской войны на собственные средства он вооружил два артиллерийских батальона.

В войну русско-турецкую подаренный им армии санитарный поезд перевозил раненых из полевых лазаретов в госпитали Петербурга. Благотворил князь и в гражданской жизни. Основал множество благотворительных фондов, занимался, в частности, институтом для глухонемых. Однако был он человек крайностей. Щедро давал деньги другим и ничего не тратил на себя. Когда путешествовал, останавливался в самых скромных гостиницах, в самых дешевых номерах. Уезжая, он выходил через служебный выход, чтобы не давать чаевых гостиничным лакеям. И, по натуре угрюмый и несдержанный, отпугивал от себя всех.

Моя мать до смерти боялась ездить с ним. Дома в Петербурге, экономя на гостях, он запретил жечь свет в части комнат, и вечерами в освещенных гостиных было битком. Вдовствующая императрица, вспоминая дедовы странности, рассказывала, что на столе у него стояла серебряная посуда, но в вазах фрукты натуральные были перемешаны с искусственными. Однако пиры он задавал неслыханной роскоши.

На одном из таких пиршеств в 1875 году состоялся исторический разговор между русским императором Александром III и французским генералом Ле Фло.

Бисмарк разозлился на Францию и объявлял во всеуслышание, что «покончит с ней». Перепуганные французы послали Ле Фло в Петербург просить царя уладить дело. Деду поручено было устроить прием, где могли бы переговорить царь с посланником.
В тот вечер в домашнем театре играли французскую пьесу. Было условлено, что после спектакля царь остановится у окна в фойе, и француз подойдет к нему.

Когда дед увидал их вместе, он подозвал мою мать и сказал: «Смотри и помни: на твоих глазах решается судьба Франции». Александр обещал помочь, и Бисмарка предупредили, что, если он не угомонится, в дело вмешается Россия.

Итак, коллекцию князя Николая-старшего продолжал князь Николай-младший, любя, как и дед, все изящное. В шкафах в его рабочем кабинете собраны были табакерки, хрустальные кубки, полные самоцветов, и прочие дорогие безделушки. От бабки Татьяны передалась ему страсть к драгоценностям. При себе он всегда носил замшевый мешочек с гранеными камнями, которыми любил поиграть и похвастаться. И рассказывал, что часто забавлял меня, ребенка, катая по столу цельную восточную жемчужину: столь крупна и совершенна она была, что дырку в ней делать не стали.

Дед мой писал и книги о музыке, но главное – написал историю нашего семейства. Женат он был на графине Татьяне Александровне де Рибопьер. Я, впрочем, ее не знал, умерла она до матушкиной свадьбы. Здоровья бабка была слабого, потому часто ездила вместе с дедом за границу, на воды и в Швейцарию – там, на Женевском озере имели они дом. Но швейцарское именье не обогатило русских владельцев. Хозяйство было запущено, и родителям моим пришлось попотеть, чтобы восстановить его.

Дед умер в Баден-Бадене после долгой болезни. Там, помнится, в детстве я и видел его. По утрам мы с братом навещали больного в скромной гостинице, где проживал он. Сидел в вольтеровском кресле, покрыв ноги шотландским пледом. Рядом на столике с пузырьками и склянками непременно стояла бутылка малаги и коробка печенья. Там-то и вкусил я свой первый аперитив.

Portrait of Princess Tatyana Alexandrovna Yusupova Franz Xaver Winterhalter

Бабки своей по материнской линии я не знал. Говорят, была она добра и умна. И, видимо, красива - судя по дивному портрету ее работы Винтергальтера. Окружали ее вечно приживалки, кумушки, в общем, никчемные, но в старинных семьях необходимые домочадки. Некая Анна Артамоновна всех и дел-то имела, что хранить бабкину соболью муфту в картонке. Когда Артамоновна умерла, бабка открыла картонку: муфты не было. Вместо муфты лежала записка, писанная покойницей: «Прости и помилуй, Господи, рабу твою Анну за прегрешения ее, вольные или невольные».

Матушка была восхитительна. Высока, тонка, изящна, смугла и черноволоса, с блестящими, как звезды, глазами. Умна, образованна, артистична, добра. Чарам ее никто не мог противиться. Но дарованьями своими она не чванилась, а была сама простота и скромность. «Чем больше дано вам, - повторяла она мне и брату, - тем более вы должны другим. Будьте скромны. Если в чем выше других, упаси вас Бог показать им это». Руки ее просили знаменитые европейцы, в том числе августейшие, однако она отказала всем, желая выбрать супруга по своему вкусу. Дед мечтал увидать дочь на троне и теперь огорчался, что она не честолюбива. И уж совсем расстроился,
узнав, что она выходит за графа Сумарокова-Эльстона, простого гвардейского офицера.

Матушка от природы имела способности к танцу и драме и танцевала и играла не хуже актрис. Во дворце на балу, где гости одеты были в боярское платье XVII века, государь просил ее сплясать русскую. Она пошла, заранее не готовясь, но плясала так прекрасно, что музыканты без труда подыграли ей. Ее вызывали пять раз.

Знаменитый театральный режиссер Станиславский, увидав ее на благотворительном вечере в «Романтиках» Ростана, звал ее к себе в труппу, уверяя, что подлинное ее место - сцена.

Всюду, куда матушка входила, она несла с собой свет. Глаза ее сияли добротой и кротостью. Одевалась она изящно и строго. Не любила драгоценностей, хотя обладала лучшими в мире, и носила их только в особых случаях.

Когда тетка испанского короля инфанта Эулалия приехала в Россию, родители дали обед в ее честь в своем московском доме. О впечатлении, произведенном на нее матушкой, инфанта в своих «Мемуарах» пишет так:

«Более всего поразило меня празднество в мою честь у князей Юсуповых. Княгиня была необычайно красива, тою красотой, какая есть символ эпохи. Жила среди картин, скульптур в пышной обстановке византийского стиля. В окнах дворца мрачный город и колокольни. Кричащая роскошь в русском вкусе сочеталась у Юсуповых с чисто французским изяществом. На обеде хозяйка сидела в парадном платье, шитом брильянтами и дивным восточным жемчугом.

Статна, гибка, на голове - кокошник, по-нашему, диадема, также в жемчугах и брильянтах, сей убор один - целое состояние. Поразительные драгоценности, сокровища Запада и Востока, довершали наряд. В жемчужных снизках, тяжелых золотых браслетах с византийским узором, серьгах с бирюзой и жемчугом и в кольцах, сияющих всеми цветами радуги, княгиня была похожа на древнюю императрицу…»

В другой раз, однако, было иначе. Родители мои сопровождали в Англию великих князя и княгиню Сергея и Елизавету на торжества по случаю юбилея королевы Виктории. Драгоценности при английском дворе обязательны. Великий князь посоветовал матушке взять с собой лучшие брильянты. Рыжий кожаный саквояж с сокровищами поручили ехавшему с родителями лакею. Вечером, по прибытии в Виндзор, матушка, одеваясь к обеду, велела горничной принести кольца с ожерельями. Но рыжий саквояж пропал. На обеде матушка сидела в парадном платье без единого украшенья. На другой день саквояж отыскался в багаже немецкой принцессы, чьи вещи спутали с нашими.

В раннем детстве моей самой большой радостью было видеть матушку в нарядных платьях. Помню до сих пор платье абрикосового бархата с собольей оторочкой, в каком красовалась она на приеме в честь китайского министра Ли Хунчжана, бывшего проездом в Петербурге. В пандан к платью матушка надела брильянтовое колье с черным жемчугом. Матушку очень любило все императорское семейство, в частности сестра царицы великая княгиня Елизавета Федоровна. С царем матушка тоже была в дружбе, но с царицей дружила недолго.

Княгиня Юсупова была слишком независима и говорила что думала, даже рискуя рассердить. Не мудрено, что государыне нашептали что-то, и та перестала с ней видеться. В 1917 году лейб-медик, дантист Кастрицкий, возвратясь из Тобольска, где царская семья находилась под арестом, прочел нам последнее государево посланье, переданное ему:

«Когда увидите княгиню Юсупову, скажите ей, что я понял, сколь правильны были ее предупрежденья. Если бы к ним прислушались, многих трагедий бы избежали».

В те дни еще один случай потряс мое детское воображение. Однажды, обедая, услыхали мы топот копыт в соседней комнате. Дверь распахнулась, и явился нам статный всадник на прекрасном скакуне и с букетом роз. Розы он бросил к ногам моей матери. Это был князь Грицко Витгенштейн, офицер государевой свиты, красавец, известный причудник. Женщины по нем с ума сходили. Отец, оскорбясь его дерзостью, объявил ему, чтобы не смел он впредь переступать порог нашего дома.

Я поначалу осудил отца. Верхом несправедливости показались мне его слова - кому! – истинному герою, идеальному рыцарю, какой не побоится выразить любовь свою поступком, исполненным изящества.

После рокового 1917 года, княгиня Зинаида Николаевна живет в Италии, затем - во Франции.
В начале ноября у матушки разыгрался гайморит и очень скоро принял острую форму. Нужна была операция. Ее сделали, но организму в таком возрасте перенести ее оказалось слишком трудно. Сердце не справлялось. Матушка слабела на глазах и вскоре впала в беспамятство. Утром 24 ноября она умерла, держа мою руку в своей. Ныне покоится она среди своих соотечественников-эмигрантов на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа. Место поэтическое: березы и вокруг - бескрайние пшеничные поля. Почти как в России.

С тех пор, как помню себя, мать была в моей жизни главным человеком. С тех пор же, как умер отец, - главной заботой. Считал я ее своим другом, наперсницей, вечной поддержкой и с болью видел, как постепенно роли наши меняются. В последние годы матушка стала словно больной ребенок, от которого скрывают неприятности. Но это все забылось, а осталось в памяти о ней лишь нежность и свет, которые сохраняла матушка и в старости. Чувствовал их всякий, кто приближался к ней. Редкую женщину любили так, как ее, и крепость этих чувств - лучшая ей похвала.

В письмах ее я нашел стихи, написанные незнакомым почерком:

Вы говорите, вам - седьмой десяток лет?
Конечно, с вашей я уверую подачи,
Сударыня, в сие известие, иначе
Подумал бы, что вам и трех десятков нет.

Итак, вам шестьдесят, вы говорите, лет.
На том благодарю. А думай я, что тридцать,
В вас, разумеется, не смог бы не влюбиться!
И, с вами коротко не будучи знаком,
Не насладился бы любовью целиком!

Итак, сударыня, вам нынче шестьдесят,
И в вас влюбленности не прячут стар и млад.
Вам шестьдесят. И что? Для любящего взгляда
Не только шестьдесят - и сотня не преграда.

И к лучшему - когда уже за шестьдесят!
Тускнее лепестки - сильнее аромат.
Когда в цвету душа, над ней не властны зимы.
И прелести ее вовек неотразимы.

Незрелая краса немного и поймет.
А с вами разговор - и острота, и мед.
И только вы одна поймете и простите.
И в вас, как ниточки в одной единой нити,
И ум, и доброта. И я, по правде, рад,
Что вам исполнилось сегодня шестьдесят!

В мемуарах князь Феликс вспоминает прогулку по Невскому с кузеном: «Как-то вечером, когда отца с матерью не было, решили мы прогуляться, переодевшись в женское платье. В матушкином шкафу нашли мы все необходимое. Мы разрядились, нарумянились, нацепили украшенья, закутались в бархатные шубы, нам не по росту, сошли по дальней лестнице и, разбудив матушкиного парикмахера, потребовали парики, дескать, для маскарада.

В таком виде вышли мы в город. На Невском, пристанище проституток, нас тотчас заметили. Чтоб отделаться от кавалеров, мы отвечали по французски: "Мы заняты" - и важно шли дальше. Отстали они, когда мы вошли в шикарный ресторан "Медведь". Прямо в шубах мы прошли в зал, сели за столик и заказали ужин. Было жарко, мы задыхались в этих бархатах. На нас смотрели с любопытством. Офицеры прислали записку - приглашали нас поужинать с ними в кабинете. Шампанское ударило мне в голову…»

Княгиня Ирина Юсупова 1925,

Богданов-Бельский Николай ПетровичДама на балконе. Кореиз. Портрет И.А.Юсуповой (?). 1914.

Князь Николай Юсупов потерял почти всю семью: сына, дочь Татьяну, жену... Его супруге Татьяне Александровне не было и пятидесяти лет, когда она покинула этот мир. С князем осталась только дочь Зинаида, единственная близкая душа и наследница его многомиллионного состояния.

Княгиня Татьяна Александровна Юсупова (де Рибопьер) незадолго до смерти

Княжна Татьяна Николаевна Юсупова, умершая в молодости

Князь Юсупов из-за своих потерь сильно изменился. Он как-то потемнел лицом, стал раздражительным, резким и даже грубым. Друзья постепенно от него отходили из-за накопившихся обид. Но многие прощали князя, зная, что он порой бывает просто не в себе - слишком много горя пришлось ему пережить.

Могила княжны Татьяны Николаевны с ангелом работы скульптора Антокольского. Ангел, установленный по просьбе отца, был снят с надгробья в 1936 году.

Княжна Зинаида Юсупова была образованной девушкой, доброжелательной, с хорошими манерами. Ей с детства приходилось общаться с лучшими представителями творческой и научной интеллигенции - князь Николай Юсупов, будучи вице-директором Петербургской Публичной библиотеки, обладал широкими знакомствами в этих кругах и гостеприимно приглашал всех знакомых в свой дом. Но будучи одновременно и человеком, близким ко двору, князь нередко проводил в своем доме балы, званые вечера и приемы в интересах императорского семейства, а не только ради собственного удовольствия. Например, в 1875 году в Петербург для неофициальных переговоров с Александром III прибыл французский генерал Ле Фло. Франции нужна была поддержка в политических действиях против Бисмарка, но провести официальный визит и переговоры на уровне глав государств из дипломатических соображений оказалось нежелательно. Юсупов по поручению императора устроил спектакль в своем театре и парадный обед по завершении представления. Было несколько сот приглашенных, в том и числе и французский генерал в качестве личного гостя князя Юсупова (матушка князя по-прежнему проживала во Франции и прекрасно знала верхушку местного общества, так что приезд знатного француза в гости к Юсуповым никого не удивил). Во время званого вечера русский царь и французский генерал нашли возможность переговорить без свидетелей. "Смотри и помни, - сказал тогда князь Юсупов дочери Зинаиде, - на твоих глазах решается судьба Франции!"
Будучи меценатом и общественным деятелем, Юсупов нередко отдавал свой дом и для проведения различных благотворительных мероприятий.


Благотворительный базар во дворце Юсуповых

Княжна Зинаида была младшей дочерью в семье, но к несчастью, со временем осталась единственной. В подростковом возрасте и ранней юности внешне она была обычной девочкой, пухленькой и немного флегматичной. Однако, взрослея, Зинаида очень похорошела. Смерть сестры Татьяны от тифа (болезнь, игравшая наряду с холерой страшную роль в роду Юсуповых) произвела на Зину тяжелое впечатление. Она очень переживала, и следы этих внутренних страданий, как ни странно, придали ее красоте необыкновенную одухотворенность и драматизм. Зинаида Юсупова по праву считалась одной из первых петербургских красавиц.

Зинаида Юсупова в детстве

Зинаида Юсупова в ранней юности в первом парадном придворном наряде

Зинаида Юсупова в зрелом возрасте (Константин Маковский написал этот портрет в 1900 году, когда княгине Юсуповой было 39 лет)

Николай Юсупов безумно любил дочь, но и ей доставалось от причуд отца. Особенно не любила она совместные путешествия за границу - отец мелочно экономил, занимал номера в дешевых гостиницах и старался не давать чаевых прислуге, встречая в ответ плохо скрытое презрение. Но бывать за границей "принцесс Юсупофф" приходилось часто. Отец мечтал выдать Зину замуж за какого-нибудь принца из европейских владетельных домов. Да и бабушку Зинаиду Ивановну, жившую во Франции, надо было навещать. Все время, пока бабушка была жива (а дожила она до 100 лет), Зинаида-младшая ездила к ней в гости - сперва с отцом, потом с мужем, потом с собственными сыновьями, правнуками старой княгини.

Княгиня Зинаида Ивановна Юсупова, графиня де Шаво, маркиза Серр (урожденная Нарышкина) в старости

Старая княгиня Зинаида Ивановна довольно благополучно жила со своим французским мужем, которого она увенчала купленными титулами. Но после его смерти (а никто не думал, что она переживет супруга, бывшего на 25 лет ее младше) княгиню ждал неприятный сюрприз. Замок в Бретани, приобретенный, отремонтированный и роскошно обставленный на ее деньги, Зинаида Ивановна в порыве щедрости оформила на имя мужа, чтобы у него не было "комплекса бедности". А муж тайно написал завещание на имя своей сестры. И когда графа в 1889 году не стало, старой княгине Юсуповой, графине де Шаво, маркизе Серр (и все в одном лице!) попытались указать на дверь из ее же заботливо свитого семейного гнезда. Пришлось ей из принципа выкупать замок у родственников мужа, и вдова, когда-то вложившая в поместье полмиллиона франков, потратила еще полтора, чтобы оставить его за собой. Увы, после всего пережитого любимый замок быстро опротивел княгине. Она все реже стала приезжать в свое поместье из Парижа, а потом решила подарить собственность департаменту Финистер. Многочисленные произведения искусства, собранные в замке, оставались на месте, замок превращался в музей. Менять что-либо в нем, вырубать деревья парке, выполнять любые перестройки и использовать поместье для чего-либо, кроме эстетического воспитания народа, по условиям дарственной было запрещено.
(В 1924 году Феликс Юсупов, оказавшись в эмиграции, нашел нарушения условий дарственной в использовании замка и по суду вернул собственность своей матери, как прямой наследнице старой княгини).

Князь Николай Борисович Юсупов (это не фотография, а портрет кисти Сергея Зарянко)

План князя Николая Борисовича Юсупова по престижной женитьбе дочери Зинаиды казалось бы успешно претворялся в жизнь. Князю очень хотелось увидеть Зиночку на каком-нибудь троне. Отбоя от женихов в России у нее не было, но все получали отказ. Хуже было, что отказ от капризной княжны получали и принцы... Князь предварительно сговорился с очередным возможным женихом - принцем Александром Баттенбергским, ставшим в 1779 году, в 22 года, правителем освобожденной от турецкого ига Болгарии. Дело стояло за малым - молодые люди должны были познакомиться и понравиться друг другу... И тут в дело вмешалась судьба.
В свите принца Баттенбергского, племянника императрицы Марии Александровны, супруги Александра II, были русские офицеры. На одного из них, молодого адъютанта принца, графа Феликса Сумарокова-Эльстона была возложена обязанность вести переговоры с невестой и представить ей жениха. И именно молодой граф мгновенно покорил сердце первой невесты Петербурга, да и всей Европы... Баттенбергу было отказано.

Продолжение следует.

Юсуповы после Юсупова. Княжеская династия

Дети возмужают - батьку испугают.

У княгини княжата, у кошки котята - тоже дети.

В. И. Даль. Пословицы русского народа

В истории такое случается часто. Умирает самый знаменитый представитель семьи, и после уже никто из потомков не в состоянии удержать честь и славу рода на высоте былого величия. Вот после Пушкина громадный род остался, а ни один из потомков поэта ни на дюйм не приблизился к славе великого предка. Не помогли браки внуков, внучек и правнучек поэта с Гоголями, со всесильным во все времена III-м отделением в лице Дубельта; слабосильными оказались даже гены владетельных домов Европы, включая и Романовых, соединенных с пушкинскими. Вот уж действительно прав поэт, сказав, что:

Родивши гения, природа утомилась…

После смерти князя Николая Борисовича Юсупова его наследниками стали - жена Татьяна Васильевна (1769–1841) и единственный законный сын - князь Борис Николаевич Юсупов (1794–1849), всю жизнь проживший в Петербурге и имениях. Первый брак Бориса Николаевича с княжной Прасковьей Павловной Щербатовой (1795–1820) оказался бездетным. От второго брака с Зинаидой Ивановной Нарышкиной (1809–1893) на свет появился последний природный князь Юсупов - Николай Борисович-младший (1827–1891), живший многие годы за пределами России. (Согласно семейной традиции представили обедневшей ветви рода за князей и родственников не считались).

До совершеннолетия дожили две дочери Николая Борисовича - Татьяна (1866–1888) и Зинаида (1861–1939), родившиеся от брака с Татьяной Александровной Рибопьер (1828–1879). Татьяна Николаевна умерла в молодые годы бездетной, а ее сестра благополучно вышла замуж за графа Феликса Феликсовича Сумаровокова-Эльстон-старшего (1856–1928), которому по просьбе тестя императорским указом было даровано право на титул и фамилию князя Юсупова, переходившие после его смерти исключительно старшему из сыновей. Семья Юсуповых-Сумароковых-Эльстон жила преимущественно в Петербурге и очень любимом ими Архангельском.

Старший сын Зинаиды Николаевны - Николай (1883–1908), погиб на дуэли, не оставив потомства. Младший - знаменитый Феликс Феликсович Сумароков-Эльстон-младший (1887–1967), стал князем Юсуповым по императорскому указу после вступления в брак с племянницей императора Николая II - княжной императорской крови Ириной Александровной (1895–1970). Единственная дочь от этого брака - Ирина (1915–1983) вышла за графа Николая Дмитриевича Шереметева. У них единственная дочь - Ксения, по мужу Сфири. У нее, в свою очередь, тоже единственная дочь - Татьяна.

Таким образом, по женской линии потомство князя Николая Борисовича благополучно здравствует и ныне. В этой главе сведения о потомках князя Николая Борисовича Юсупова предстоит повторить еще раз - разобраться в чужой родне без подсказки бывает непросто.

О потомках Николая Борисовича Юсупова написано, как ни странно, значительно больше, чем о нем самом. Ведь их жизнь отличалась прямолинейностью и одноплановостью, не составляя особой загадки или сложности для биографов, - ни особой учености, ни прихотей. Это обстоятельство позволяет мне ограничиться лишь краткими биографическими сведениями, рассказывающими о нисходящей ветви княжеского рода. Читатель, заинтересованный в более подробной научной информации, может обратиться к уже много раз цитировавшейся статье И. В. Сахарова «Из истории рода Юсуповых», опубликованной в каталоге выставки «Ученая прихоть».

Кристина Робертсон. «Портрет княгини Зинаиды Николаевны Юсуповой». ГМУА.

Князь Борис Николаевич Юсупов

(1794–1849)

Единственный законный сын Николая Борисовича Юсупова от брака с Татьяной Васильевной Потемкиной, рожденной Энгельгардт (второй умер младенцем) - князь Борис Николаевич. В высшем свете он получил ироничное прозвище - «сахар Боринька». «Отец-вельможа уступил историческую сцену сыну-хозяину», - не без иронии заметил один из современников по поводу вступления в наследство младшего Юсупова. Жизнь князя Бориса Николаевича мало походила на блистательное времяпрепровождение его отца. Князь Борис родился на исходе 18-го столетия и всегда оставался сыном своего, XIX века - эпохи, которая безвозвратно утратила былую широту и роскошь, былой аристократизм русской жизни, оставив место почти исключительно сухому рационализму.

Молодость свою Борис Николаевич провел не самым достойным образом и далеко не сразу остепенился, покончив с увлечениями и откровенными глупостями молодых лет. В Москву, к отцу, постоянно доходили слухи о всевозможных его сумасбродствах, особенно в области карточного искусства, к которому князь имел склонность и постичь которое не смог до конца дней своих. Рассказывали о его многомиллионных проигрышах, о его феноменальной глупости как в житейских, так и в карточных делах. Вот одно из таких мнений о Борисе Николаевиче, принадлежащее человеку отнюдь не склонному к восхвалению старого, Екатерининского житья, - И. А. Арсеньева. «Князь Юсупов, хотя и был женат, но не жил с женою, от которой имел сына, князя Бориса Николаевича, известного всему Петербургу самодура, далеко не наследовавшего ни умом, ни щедростию, ни благородными порывами своего отца. Сына своего князь Николай Борисович терпеть не мог и говорил всегда про него: „Ce gros ben`et a la nature d’un maigre commercant“» . Впрочем, в устройстве сыновних дел, особенно брачных, Николай Борисович принимал пстоянное участие, полагая, что невмешательство окажется себе дороже.

Князь Борис Николаевич состоял в двух браках. От первого брака с княжной Прасковьей Павловной Щербатовой (1795–1820) потомства не осталось. Второй женой Бориса Николаевича стала красавица Зинаида Ивановна Нарышкина (1809–1893), во втором браке - французская графиня де Шово, дочь камергера Двора Ивана Дмитриевича Нарышкина и Варвары Николаевны Ладомирской. Вот только несколько, самых «доброжелательных» отзывов о Борисе Николаевиче и его браке из переписки Булгаковых, хотя кавычки тут не совсем уместны, но другие современники выражались еще хуже, вовсе не сдерживаясь.

«Слыхал ты о неудачах чудака этого Юсупова? Он здесь (т. е. молодой), в Архангельском, куда сослан отцом в заточение за то, что сватался без его ведома за дочь М. А. Нарышкиной, которая натурально отказала ему».

«Вчера развозили карточки, объявляющие о помолвке сахарчика Бориски с фрейленою Зенеидою Ивановною Нарышкиною».

«Жаль, что не буду на свадьбе Кривошапкина… Надеюсь, что все обошлось хорошо, не как у Юсупова. Бореньку посадили, повезли к венцу, у почтамта вспомнили, что уехали, забывши благословение отцовское…»

От этого брака родился последний природный князь Юсупов - Николай Борисович-младший (1827–1891), получивший имя в честь знаменитого деда, успевшего подержать своего маленького тезку на руках.

Не только карты, но и брак, вопреки народной мудрости, не принесли счастья Борису Николаевичу. Отец явно не одобрял его союз с княжной Прасковьей Павловной Щербатовой, которая умерла вскоре после замужества и нашла последнее упокоение в семейной усыпальнице князей Юсуповых возле храма в подмосковном Спасском-Котове. Освященный церковью брак делал княгиню законной представительницей семьи, так что при выборе места погребения личные симпатии и антипатии тестя отступали.

Вторая жена Бориса Николаевича - Зинаида Ивановна Нарышкина, бывшая моложе супруга 15 годами, отличалась весьма свободолюбивым нравом и не стеснялась его при случае выказывать. В 1827 году она родила мужу единственного сына - Николая Борисовича-младшего, после чего пустилась, что называется, во все тяжкие. Впрочем, все делалось в глубочайшей тайне, которая современникам так и не открылась.

Отсутствие нравственности частенько побеждает в глазах потомства присутствие благодетельности. Вот что писал без особого стеснения о Зинаиде Ивановне правнук Феликс Феликсович Юсупов-младший: «Прабабка моя была писаная красавица, жила весело и имела не одно приключение. Пережила она бурный роман с молодым революционером и поехала за ним, когда того посадили в Свеаборгскую крепость в Финляндии… Впоследствии… нашел я письма к ней императора Николая. Характер писем сомнений не оставлял. В одной записке Николай говорит, что дарит ей царскосельский домик „Эрмитаж“ и просит прожить в нем лето, чтобы им было где видеться… Поссорившись с императором, она уехала за границу… Весь бомонд Второй Империи бывал у нее. Наполеон III увлекся ею и делал авансы, но ответа не получил. На балу в Тюильри представили ей юного француза-офицера, миловидного и бедного, по фамилии Шово. Купила она ему замок Кериолет в Бретани и титул графа, а себе самой - маркизы де Серр. Граф де Шово вскоре умер, завещав замок своей любовнице…» .

Кристина Робертсон. «Портрет княгини Зинаиды Ивановны Юсуповой». ГТГ. Из собрания Юсуповых.

Князь Борис Николаевич, несмотря на богатство, много лет пребывал на государственной службе, считая это своим долгом. Служил он в Министерствах иностранных дел, внутренних дел и финансов, возглавлял Экспедицию знака отличия беспорочной службы и Экспедицию ордена святой Анны. В 1848 году князь был пожалован в Гофмейстеры Императорского Двора.

Вступив в отцовское наследство, князь Борис Николаевич столкнулся с серьезными материальными проблемами. Понятно, что есть-пить и даже балы давать средства имелись, но еще предстояло отдавать многочисленные долги: собственные - карточные и отцовские - хозяйственные. Еще предстояло заботиться о поддержании крепостного хозяйства, о доходности вотчин, фабрик и еще о многом другом, о чем нормальная российская аристократия предпочитала тогда не думать, отдавая все свое движимое и недвижимое имущество всякого рода немцам-управляющим. Те же, в свою очередь, редко думали о барском кармане, предпочитая мыслить о наполнении собственного, о чем не без горечи писал А. С. Пушкин в уже цитировавшемся «Путешествии из Москвы в Петербург». Большие сомнения терзали Бориса Николаевича и относительно собственных способностей к управлению, к возможности совмещать государственную службу с большим объемом документов и необходимостью поездок по имениям.

Княгиня Зинаида Николаевна Юсупова в кабинете. Фотография начала XX в. ГМУА.

К чести Бориса Николаевича, вступив в наследство, он показал себя хозяином очень рачительным, почти таким же, как и его мать. Кстати, и внешне он походил именно на нее, а отнюдь не на отца. А вот что говорили в московском обществе об Архангельском после смерти его главного владельца, в передаче, разумеется, все того же А. Я. Булгакова: «Вчера великая княгиня брала лошадей да почтовых в Архангельское; но теперь уже Архангельское не то, что бывало при князе Николае Борисовиче. Оно даже не ангельское: Боренька все продает поштучно. Стыдно, что продали таки и попугаев, коих отец так любил и для коих к дому пристроили особую залу». Наследник вывез из Архангельского и Московского дома в свой Петербургский Юсуповский дворец лучшую часть художественной коллекции отца. Он же издал ее первый каталог, до сих пор служащий основным источником сведений о собрании.

С годами многое изменилось во внутреннем мире Бориса Николаевича. Он очень полюбил деревню, мужика своего поддерживал всеми силами, даже собственными, хотя, подобно графу Л. Н. Толстому, до пахоты или сенокоса не опускался. Князь дошел лишь до трудов сельского фельдшера, лично участвуя в ликвидации эпидемии заразных заболеваний в собственных имениях. Князь Борис Николаевич был сверстником и знакомым многих декабристов, но путь государственной измены, военного переворота для достижения «лучшей жизни» в России казался ему чуждым. Честность, прямодушие, добродетельность и религиозность выделяли в Юсупове современники. Выделяли не без удивления. Князь же считал, что только ежедневными делами можно улучшить жизнь как собственную, так и вообще государственную.

Борис Николаевич в короткий срок ликвидировал «экономические провалы» семейного вотчинного хозяйства, сменив ряд значимых источников поступления доходов. Более того, справедливо считается, что он удесятерил состояния своих отца и матери, став богатейшим русским дворянином. Большая часть проводимых им коммерческих операций являлась коммерческой же тайной, так что достоверно можно подтвердить немногое. По некоторым, нуждающимся в дополнительной проверке сведениям, он через подставных лиц давал деньги в рост, то есть занимался тайным ростовщичеством под верный залог, что и для рядового-то дворянина тогда почиталось зазорным, а что уж говорить о титулованной знати из числа первых аристократических семей.

Рядовой же дворянин того времени делал долги, проматывал на любовниц имения, пускал по миру собственных детей и долго рассуждал о политике - внешней и внутренней. Борис Николаевич много лет состоял членом и Старшиной Петербургского Английского собрания (клуба), где тоже любил порассуждать о политической ситуации. Кстати, в 1835 году князь состоял и в Московском Английском клубе, вероятно, находясь во второй столице длительное время по личным делам, скорее всего, связанным со вступлением в наследство.

Полученные от ростовщических и хозяйственных операций деньги Борис Николаевич вкладывал не в новые поместья или любовниц, а непосредственно в дело. У него оказалась рука железного кулака-хозяина. Борис Николаевич и его потомки считались обладателями крупнейшей в стране земельной собственностью, после Романовых, разумеется. Князь задал верный ход развитию всего Юсуповского хозяйства, так что вплоть до октября 1917 года его потомки так и не смогли разориться, хотя в делах мало что смыслили и смысла особого не искали, предпочитая жить умом и трудами управляющих.

Княгиня Зинаида Николаевна Юсупова. Фотография 1890-х гг. ГМУА.

Разумеется, что Борис Николаевич жил не только хозяйством или чиновничьей службой; он выполнял многочисленные великосветские обязанности, которые проистекали из его положения сына одного из первых вельмож Российского государства. Несколько лет князь выбирался Предводителем дворянства Царскосельского уезда Петербургской губернии. С 1840 года и до смерти Борис Николаевич исполнял обязанности Почетного опекуна и присутствующего в Санкт-Петербургском Опекунском Совете. Среди других учреждений в его ведении находился Воспитательный дом Северной столицы. Этой благотворительной работе князь отдавал немало сил и времени.

Ф. К. Винтергальтер. «Портрет княгини Татьяны Александровны Юсуповой». ГМУА.

Князь Николай Борисович Юсупов-малдший. Фотография 1870-х гг. Фотограф Марк. ГМУА.

Последний приют предпоследний князь Юсупов нашел в подмосковном Спасском-Котове, возле могил отца и первой жены. Умер он в октябре 1849 года, по слухам, от тифа.

Князь Николай Борисович Юсупов-младший

(1827–1891)

Князь Николай Борисович Юсупов-младший появился на свет от второго брака отца с З. И. Нарышкиной в 1827, а умер в 1891 году. 20 октября 1827 года старый князь писал старосте одного из своих имений Герасиму Никифорову: «Сего октября, 12-го числа, супруга жительствующего в Санкт-Петербурге сына моего князя Бориса Николаевича княгиня Зинаида Ивановна благополучно разрешилась от бремени рождением их сына, а мне внука, князя Николая Борисовича. Предписываю тебе дать о сем знать крестьянам села Власунова с деревнями, а приходского священника попросить, что он в первый воскресный день при собрании крестьян принес Господу Богу о здравии новорожденного благодарственный молебен…» .

Молебен явно не помешал. Отменного здоровья у младенца не наблюдалось. Он частенько хворал в продолжение всей жизни. Князь вышел замечательно красив, лицом в мать, в Нарышкиных, а не в Юсуповых.

Еще в детстве у него открылись большие художественные способности, музыкальный дар, но не нашлось подлинной Юсуповской широты, размаха, если угодно грандиозности, столь органично присущей его великому деду. Николай Борисович-младший по праву считался крупным концертирующим скрипачом; пользовались успехом его симфонические произведения. Он написал «Лютомонографию», посвященную мастерам смычковых инструментов. Материалы для книги он черпал и в собственной коллекции музыкальных инструментов, одной из крупнейших в России.

Как я уже писал, все представители мужской части рода Юсуповых состояли в Московском или Петербургском Английском клубе и очень клубы почитали. Не самые добрые отношения сложились лишь между князем Борисом Николаевичем-младшим и Петербургским Английским собранием. В 1877 году князь приобрел дом Бенардаки на Невском проспекте, снимавшийся собранием. Новый хозяин, как водится, тут же решил повысить арендную плату, а клуб счел нужным от аренды здания отказаться и переехать в особняк княгини Урусовой, хотя дом Бенардаки очень нравился членам клуба и с ним они расстались очень неохотно. Нет худа без добра - двенадцать лет спустя клуб впервые в своей истории приобрел собственное здание на Дворцовой набережной, 16, откуда его благополучно выгнали уже новые «хозяева жизни» - большевики.

Супругой младшего князя Николая Борисовича после некоторых романтических приключений стала сводная кузина - графиня Татьяна Александровна Рибопьер. Татьяна Васильевна Потемкина-Юсупова, жена главного героя этой книги, приходилась им обоим общей бабушкой, тогда как дедушки у супругов были разные. Против этого брака выступал сам император Николай I - Православная церковь обыкновенно не одобряла браков между сводными двоюродными братом и сестрой, дабы их потомство не несло печать вырождения.

Близкое родство и генетика не помешали ни большому чувству, ни появлению на свет двух вполне здоровых княжон Юсуповых - Зинаиды и Татьяны, а также князя Бориса.

Сестры княжны Татьяна и Зинаида Юсуповы. Фотография ГМУА.

«Не искушай меня без нужды», - просил в своем знаменитом стихотворении член Московского Английского клуба поэт Евгений Абрамович Боратынский. Николай Борисович Юсупов-младший судьбу искушал, по крайней мере, дважды в жизни.

Князь хорошо знал историю своего рода - не только общепринятую, которую изложил в подготовленном при его непосредственном участии обширном двухтомнике документов, но и тайную, тщательно сокрытую от посторонних взглядов. Семейное проклятие или точнее - рок, о котором я уже писал в начале книги, не обошел стороной и его семью.

Дабы читателю лишний раз не искать этих подробностей, напомню, что, согласно одной из версий, царевич Алексей Петрович, так любивший князя Бориса Григорьевича Юсупова, по легенде, предрек ему постепенную гибель всего Юсуповского рода из-за участия князя в судебном «деле» несчастного сына Петра Великого. Это неправедное «дело» погубило род Романовых, который фактически пресекся на императрице Елизавете Петровне, а окончательно на царевиче Алексее. Оно же обратилось страшным роком и против потомков Бориса Григорьевича. Существует другая версия, согласно которой родовое проклятие оказалось наложено на Юсуповых из-за перемены Веры. На другую, обедневшую ветвь рода, переменившую религию много раньше, проклятие не сочло нужным подействовать столь же решительно.

«Портрет княжны Зинаиды Николаевны Юсуповой в детстве». Миниатюра. ГМУА.

Так или иначе, но в результате, сколько бы много детей не появлялось на свет в одном поколении князей Юсуповых, до 26-летнего возраста доживал только один наследник мужского пола. У Николая Борисовича-старшего выжил только один сын - Борис. У Николая Борисовича-младшего единственный сын, названный, по традиции, Борисом, скончался младенцем в 1863 году. Осталось две дочери - Зинаида и Татьяна. В поколениях или коленах рода, живших ранее, рок как-то имел обыкновение обходить стороной женщин Юсуповского рода, но тут не пощадил даже их. Роковую черту перешагнула только одна из княжон - Зинаида Николаевна.

О смерти ее горячо любимой сестры Татьяны, случившейся в 1888 году, на 22-м году жизни, ходили самые разноречивые слухи. Официальная версия сводилась к столь «любимому» в княжеском роду тифу, на регулярные эпидемии которого можно было свалить все, что душе угодно. Тоскующей же душе отца - князя Николая Борисовича-младшего угодно было запрятать эту семейную тайну как можно глубже, что он благополучно и сделал… В память о княжне осталось только надгробие работы Марка Антокольского, некогда стоявшего возле усадебной церкви в Архангельском, а теперь для сохранности перенесенное в один из парковых павильонов музея-усадьбы.

«Портрет княжны Татьяны Николаевны Юсуповой в детстве». Миниатюра. ГМУА.

Князь Николай Борисович-младший с трудом пережил эту потерю, далеко не единственную в продолжение его сравнительно недолгой жизни. Казалось бы, он мог найти утешение в музыке, но весьма неожиданно для себя нашел его в Православной церкви. Не секрет, что значительная часть представителей высшего света России к середине XIX века давно уже утратила искреннюю Веру, заменив ее обычным обрядоверием, столь распространенным и в наши дни. Николай Борисович среди первых значительных людей Северной столицы обратил внимание на скромного батюшку из Кронштадта, носившего самое распространенное в России имя - Иван. Праведный Иоанн Кронштадтский, ныне причисленный Русской Православной церковью к лику святых, в Земле Российской просиявших, не раз оказывал князю Юсупову молитвенную помощь. Николай Борисович писал об этом в своих духовных сочинениях, которые имели немалое воздействие на русское общество того времени и многим открыли подлинное значение Праведного Иоанна. Иоанн Кронштадтский стал духовником дочери Николая Борисовича - княгини Зинаиды Николаевны Юсуповой, пытался оказать духовную помощь и ее детям, кажется, без особого успеха.

Княжна Татьяна Николаевна Юсупова. Фотография 1880-е гг. ГМУА.

Княгиня Зинаида Николаевна Юсупова

(1861–1939)

Обворожительная красавица Зинаида Николаевна по просьбе отца и по императорскому указу от 21 декабря 1891 года передала свой княжеский титул вместе с фамилией Юсуповых мужу - графу Феликсу Феликсовичу Сумарокову-Эльстон-старшему (1856–1928). Этим же указом определялся порядок перехода титула и фамилии Юсуповых. Они переходили исключительно старшему в роде наследнику мужского пола по нисходящей линии и только после смерти носителя. Как бы странно это не звучало, но «проклятие или рок Юсуповых» перешли к графу Сумарокову-Эльстону и его потомству тоже…

Княгиня Зинаида Николаевна Юсупова. Фотография 1900-х гг. ГМУА.

Этот внешне очень счастливый брак пополнил род еще четырьмя представителями сильного пола, из которых двое скончались младенцами. До совершеннолетия дожили двое сыновей - Николай и Феликс. Надо заметить, что современные исследования делают почти доказанной правдивость замечательной исторической сплетни о том, что граф Ф. Ф. Сумароков-Эльстон-старший приходился сводным троюродным братом императору Александру III, а его сын Феликс - четвероюродным императору Николаю II. Впрочем, в семье Юсуповых об этом всегда молчали, тщательнейшим образом сохраняя все родовые тайны, как свои, так и Романовские, но не в этой ли тайне кроется причина относительно легкого согласия императрицы Марии Федоровны на брак Ирины и Феликса Юсупова? Ведь разного рода грязные слухи, вившиеся вокруг Феликса Феликсовича в высшем свете, ни для кого не являлись секретом. О родстве по линии Потемкина к началу 20-го столетия, надо полагать, уже давно забыли. Это император Николай Павлович с таким родством очень «считался», не то, что его многочисленные потомки, сами не знавшие как бы покрепче пристроиться к трону.

Князья Феликс и Николай Сумароковы-Эльстон (Юсуповы) в Риме. Фотография 1907 г. ГМУА.

Старший из сыновей Зинаиды Николаевны - Николай Феликсович (1887–1908) погиб на нелепой дуэли, из-за пустой особы графини Марии Гейден. В тот год он как раз отмечал роковой для Юсуповых 26-ти летний возраст. Кстати, дуэль эту разрешил лично император Николай II, вообще отличавшийся полным безразличием ко всему тому, что не касалось его лично. При этом семья Юсуповых числилась среди его ближайших друзей.

Зинаида Николаевна Юсупова после трагической смерти старшего сына почти полностью посвятила себя благотворительности. Она и прежде оказывала материальную помощь Елизаветинскому и Круповскому приютам, Ялтинской женской гимназии, школам в имениях, церквям, столовым для голодающих во время голода 1891–1892 годов. Зинаида Николаевна очень дружила с супругой великого князя Сергея Александровича, сестрой последней императрицы Александры - Елизаветой Федоровной, которая после трагической гибели мужа, убитого эсером Каляевым, приняла монашеский постриг и основала в Москве Марфо-Мариинский монастырь, где много помогала больным и страждущим. Елизавета Федоровна смогла оказать благотворное влияние и на последнего из Юсуповых - князя Феликса Феликсовича-младшего.

Семья Юсуповых: Феликс Феликсович-младший, Зинаида Николаевна, Феликс Феликсович-старший, Николай Феликсович.

Князь Феликс Феликсович-старший, так его звали в отличие от сына, звавшегося младшим, свою жизнь посвятил военной службе. После начала Первой мировой войны он получил назначение на должность командующего Московским военным округом, а с мая по сентябрь 1915 года занимал пост главноначальствующего над Москвой, который должен был покинуть, не сумев предотвратить страшный немецкий погром.

Князь многие годы состоял в Петербургском Английском собрании. Переехав в Москву, он вступил в Московский Английский клуб, где бывал почти каждый вечер «запросто», не обращая особого внимания на собственный высокий чин.

Он стал последним из князей Юсуповых, состоявших в Английском клубе - его сыновья вступить в клуб не успели.

Князь Феликс Феликсович Юсупов-старший в боярском костюме. Фотография 1903 г. ГМУА.

Князь Феликс Феликсович Юсупов-малдший

(1887–1967)

Феликс Феликсович-младший при рождении удостоился только титула графа Сумарокова-Эльстон. После смерти старшего брата Николая Феликсовича он остался единственным продолжателем рода и наследником несметного состояния Юсуповых. В порядке исключения император Николай II разрешил ему носить фамилию и титул князей Юсуповых еще при жизни отца, сразу после вступления в брак с великой княжной (княжной императорской крови) Ириной Александровной (1895–1970), своей племянницей. Под именем князя Юсупова Феликс Феликсович-младший и вошел в историю.

Как ни удивительно, но этот очень разносторонний и по-своему талантливый человек получил известность преимущественно в качестве одного из участников убийства «старца» Григория Ефимовича Распутина-Новых. Новейшие исследования показали, что Феликса Феликсовича-младшего все же, согласно традиции советской жизни второй половины XX века, следует «реабилитировать», как водится, посмертно и снять с него клеймо «убийцы». На самом деле не он, а один из английских шпионов, весьма плодотворно работавших в России, организовал и реализовал с помощью английского же пистолета убийство «старца», якобы выступавшего за прекращение войны с Германией для предотвращения грядущей революции. «Феликс Феликсович со товарищи» служили лишь ширмой, легальным прикрытием, хотя вроде бы и стреляли в Распутина трижды из трех пистолетов…

Княгиня Зинаида Николаевна Юсупова в боярском костюме. Фотография 1903 г. ГМУА.

Впрочем, мирно скончавшийся во Франции глубоким стариком Феликс Феликсович Юсупов лично едва ли в исторической реабилитации нуждался. Тем более что он и сам смог выиграть на Западе несколько судебных процессов, связанных с «делом старца», получив за это весьма приличные деньги, чего у нас большинство реабилитированных так и не дождались.

Единственная дочь Феликса Феликсовича-младшего и княжны Ирины Александровны Романовой, названная в честь матери Ириной (1915–1983), вышла замуж за графа Николая Дмитриевича Шереметева (1904–1979). Это случилось уже в эмиграции, куда Юсуповы весьма благоразумно отбыли из Крыма вместе с семьей вдовствующей императрицы Марии Федоровны, вдовы императора Александра III, 13 апреля 1919 года. В 1942 году в Риме у Ирины Феликсовны родилась дочь Ксения Николаевна, в замужестве Сфири. У нее тоже дочь - Татьяна, появившаяся на свет в 1968 году.

Кн. З. Н. Юсупова с мужем кн. Ф. Ф. Юсуповым в боярских костюмах. Исторический бал в Зимнем дворце. Фотография 1903 г. ГМУА.

Таким образом, к нынешнему дню род князей Юсуповых, даже подкрепленный генами графов Сумароковых-Эльстон и царским указом, полностью растворился в других семьях, в которые его представительницы вышли замуж - русских графов Шереметевых и простых греков - Сфири.

Через три четверти века после эмиграции представительницы рода Юсуповых смогли побывать на родине предков.

10 июня 2000 года газета «Московский комсомолец» опубликовала интервью журналиста Виктора Малышева с Ксенией Николаевной Шереметевой-Юсуповой, по мужу Сфири, которое исчерпывающе описывает современное положение некогда знаменитой русской фамилии. Павел Николаевич Гусев, главный редактор газеты, многолетний член Московского Английского клуба, дал любезное разрешение воспроизвести это интервью в книге. Этим текстом мне хочется завершить короткое описание истории рода князей Юсуповых в XX веке.

Кн. Ф. Ф. Юсупов-младший в боярском костюме. Исторический бал в Зимнем дворце. Фотография 1903 г. ГМУА.

«Владимир Малышев, Афины.

Возвращение аристократов.

Прощеное воскресенье.

В консульство РФ в Афинах пришло из Москвы решение удовлетворить просьбу госпожи Ксении Сфири и выдать ей российский паспорт. Это удивительно уже само по себе - с чего это греческая гражданка вдруг захотела заиметь российскую „корочку“ с двуглавым орлом? Ведь в наши времена многие, наоборот, норовят уехать из России или обзавестись паспортами других, куда более благополучных государств. Однако загадка объясняется просто: девичья фамилия госпожи Сфири по отцу - Шереметева, а по матери - Юсупова».

К. Е. Маковский. «Портрет Николая и Феликса Юсуповых в детстве». Конец XIX в. Пропал во время боевых действий из Грозненского музея изобразительных искусств имени П. З. Захарова.

Другими словами, российское гражданство получила живущая сейчас в Афинах графиня Ксения Шереметева-Юсупова, дед которой - князь Феликс Феликсович Юсупов - навсегда вошел в историю как человек, который убил Распутина. А ее мать была близкой родственницей царя, именно у Ксении Николаевны (как и у английского принца) брали в свое время кровь для идентификации царских останков.

Носительница двух самых громких на Руси аристократических фамилий родилась в Риме, где оказались после революции ее родители. Предки Ксении Николаевны были едва ли не самыми богатыми и родовитейшими в Москве и Петербурге людьми, но их наследница сейчас живет довольно скромно. Ее муж - грек, Илияс Сфири, родом с острова Итака, работал в компании «Шелл», а сейчас на пенсии. Есть дочь Татьяна.

В облике внучки князя Юсупова сохранились характерные черты той особой, «аристократической» породы, носители которой в России были почти полностью истреблены большевиками. Похожее лицо я видел однажды в каком-то музее на старинном портрете с изображением крепостной актрисы театра графа Шереметева Жемчуговой, ставшей впоследствии его женой. И вот чудеса генетики: сколько поколений прошло, а нынешняяжительница Афин г-жа Сфири как две капли воды похожа на красавицу в русской сарафане на старинном портрете.

К. Е. Маковский. «Портрет княгини Зинаиды Николаевны Юсуповой в боярском костюме». После 1903 г.

Разговор с Ксенией Николаевной пошел о ее заграничной одиссее и о ее родственниках, которых бури революции безжалостно разметали по Европе.

- Да, знаменитый русский аристократ Феликс Феликсович Юсупов, о котором по странной иронии судьбы помнят лишь то, что «он убил Распутина», - мой родной дед, - рассказывает Ксения Николаевна. - Кстати, все его родственники никак не могли понять, как он мог на такое решиться. Ведь Феликс Феликсович был добродушнейшим человеком…

- После революции, - рассказывает русская графиня, - Шереметевым и Юсуповым пришлось покинуть Россию. Там их пути разошлись: Юсуповы поехали в Париж, а Шереметевы - в Италию, где я и родилась. В Афины мы переехали потому, что здесь жил Эмиль Демидов, бывший посол России в Греции, а его жена Воронцова-Дашкова приходилась нам тетей. Кстати, и Демидов, и его жена похоронены сейчас в самом центре Афин, возле русской церкви. Там, на небольшом, заросшем кустами участке, напротив греческого парламента, до сих пор чудом сохранились две мраморные могильные плиты.

Княгиня Ирина Александровна Юсупова и князь Феликс Феликсович Юсупов-младший. Фотография начала 1910-х гг.

Бывший греческий король Константин (он сейчас живет в Лондоне) был свидетелем на моей свадьбе. Моя мать, Ирина Феликсовна, влюбилась в Грецию, но жилось в ней моим родителям трудно. Мать делала какие-то безделушки на продажу, приходилось продавать привезенные из России вещи. Мой отец, Николай Дмитриевич Шереметев, работал в Австралии, в пароходной компании Власова, и видели мы его редко. Он приезжал домой два раза в год. А во Франции ему пришлось работать даже шофером такси.

Потом отец заболел туберкулезом. Два года жил в горах, и моя мать писала ему письма каждый день, два года подряд. Врачи давали ему два месяца жизни, но их печальные прогнозы, к счастью, не сбылись. Я верю: это мамина любовь спасла отца.

- Как и всем русским аристократам после революции, - вспоминает Ксения Николаевна, - моему отцу пришлось пережить в России немало трагических минут. Помню, он рассказывал мне, как в Сибири его вместе с братом ссадили с поезда красноармейцы и хотели расстрелять.

Тогда это было просто. К ним подошли солдаты с винтовками и сказали: «Пойдемте, господа! Будем пускать вас в расход…»

И. А. и Ф. Ф. Юсуповы в Лондоне на благотворительном балу в помощь русским эмигрантам. Лондон. Фотография 1919 г.

Младший брат заплакал: «Я не хочу умирать!». А старший - мой отец - одернул: «Не плачь, будь мужчиной!» А было ему тогда всего 15 лет. Высказать страх не позволила фамильная гордость. От красноармейских пуль их спасла случайность. Какая-то простая женщина вступилась, отвела уже наведенные винтовки: пожалейте мальчишек - они-то чем виноваты перед революцией. Пожалели…

- Надо сказать, что русские аристократы мужественно переживали выпавшие на их долю невзгоды. Особенно много в нашей семье рассказывали про дедушку - знаменитого Феликса Феликсовича Юсупова. Как несметно богатый в прошлом человек и настоящий русский барин, он не умел считать деньги, хотя за границу в отличие от моих родителей он приехал не с пустыми руками. Но очень скоро все потратил. У него, например, никогда не было бумажника. Деньги лежали повсюду в конвертах, которые он раздавал не считая. Его верный слуга Гриша, зная этот недостаток барина, прятал его деньги и хранил, чтобы тот все не потратил. Кончилось все тем, что Феликс Феликсович под старость стал жить на сбережения своего верного Гриши. А поначалу у старого князя Юсупова были редчайшие вещи. Однажды, вовсе обезденежев, он принес знаменитому парижскому ювелиру Картье жемчужину.

В. А. Серов. «Портрет князя Ф. Ф. Юсупова-старшего». Продан с аукциона в 1990-х гг.

- Сколько вы можете мне дать за нее, мсье? - скромно спросил князь. Увидев драгоценность, бывалый ювелир от волнения лишился дара речи. Перед ним была уникальная жемчужина «Перегрина» - другой такой, говорят, больше нет в мире. Похожую на нее, но гораздо худшую жемчужину «Клеопатра» купила, как известно, Элизабет Тейлор. А в чьих руках теперь наша необыкновенная «Перегрина» - неизвестно…

Мои бабушка и дедушка были людьми совершенно разными, но нежно любили друг друга. Я таких людей потом никогда не встречала. Не видела такой нежности и внимания друг к другу, хотя Феликс Феликсович не только в молодости, но и в более зрелые годы славился своими сумасбродствами и экстравагантными выходками. Он «любил пожить», как говаривали раньше на Руси. Бабушка же всегда была тихая и скромная. Она ему все прощала и сдерживала его буйную натуру. Когда дедушка умирал, он сказал верной подруге: «Я всю жизнь любил только тебя, прости меня за все…»

По преданию, которое сохранила наша семья, нашим предком был татарин Юсуф из Казани. Юсуповым он стал после крещения. Дело было в XVII веке. Он явился к русскому царю в Москве и скромно попросил:

Свадьба графини Ксении Николаевны Шереметьевой и Ильи Сфири. Афины. 1965 г. Из архива Ханса-Петера Тифенбахера. Репродукция из книги Е. Красных «Князь Феликс Юсупов: „За все благодарю…“ М. 2003.

- Великий государь, дозволь жить на Руси бедному Юсуфу. Бедный я, очень бедный!

А царь уже был наслышан о его несметных богатствах. Он засмеялся и ответил:

- Бедный? Да ты можешь купить всю Россию!

Где же теперь сокровища семьи Юсуповых? Почти все осталось в России: земли, дворцы, коллекции картин, все имущество. Увезено очень немногое. Несколько лет назад Ксения Николаевна была вынуждена практически за бесценок продать в Лондоне картину Серова „Князь Юсупов на белом коне“. Через некоторое время картина появилась на аукционе „Сотбис“, где была перепродана за куда большую сумму. Столь необходимого на Западе умения „делать деньги“ не было и нет ни у кого из Юсуповых.

- В Греции вокруг нас было мало русских, - говорит Ксения Николаевна. - Тут не было такой большой колонии, как в Париже или в Риме. Поэтому любовь к России, ощущение того, что русская, пришло от моей мамы, через рассказы родственников, старые книги…

Графиня Шереметева-Юсупова впервые смогла попасть на свою родину только после того, как началось „время перемен“. Приезжала она в Петербург на церемонию захоронения останков царской семьи. („Гораздо раньше, в Архангельское“, - дополнили в музее-усадьбе. - А. Б. )

Ксения Николаевна Сфири, урожденная графиня Шереметева, с мужем Ильей Сфири. Париж. Фотография 2000 г. Репродукция из книги Е. Красных „Князь Феликс Юсупов. За все благодарю“. М., 2003. Архив автора.

- Это было удивительное событие, - не скрывая волнения, вспоминает Ксения Николаевна - Мы, потомки старых русских аристократов, шли за царскими гробами по улицам Петербурга, который считаю самым красивым городом на земле, чувствуя себя частичкой своей родины. Мои родители никогда не отказывались от русского гражданства и не хотели принимать иностранное. Они так и умерли. А я получила греческое подданство, лишь когда вышла замуж за грека. Именно поэтому я и решила теперь стать гражданкой России, обратилась в посольство с просьбой выдать мне российский паспорт. В посольстве мне неожиданно сказали, что со мной хочет встретиться новый президент Владимир Путин. Что ж, я бы с удовольствием с ним познакомилась…

Однако русской графине, предки которой владели множеством красивейших дворцов в Петербурге и в Москве, теперь в России негде жить.

- По этой причине, - говорит Ксения Николаевна, - мне трудно приезжать на родину, даже получив российский паспорт. 4. Династия Юань после Хубилая IКак мы видели, в ранний период Монгольской империи все четыре сына Чингисхана и их потомки рассматривались как достойные трона, выбор кандидата проводился курултаем. С выбором Мункэ права на трон были фактически отданы лишь потомкам Толуя.