Пьер тейяр. Пьер де шарден - биография, информация, личная жизнь

ТЕЙЯР ДЕ ШАРДЕН

ТЕЙЯР ДЕ ШАРДЕН

(Teilhard de Chardin) (Chardin) Мари Жозеф Пьер (1881 -1955) - фр. биолог, палеоантрополог, мыслитель-гуманист. Принадлежал к ордену иезуитов. Участвовал в Первой мировой войне. В 1920 получил докторскую степень в Парижском католическом ун-те. В 1920-1930-е гг. участвовал в экспедициях в Монголию, Сев.-Зап. Китай, Индию, Бирму, на о. Ява, в Юж. и Вост. Африку, США. С 1937 по 1946, не успев эвакуироваться во войны Японии с Китаем, жил в посольском квартале Пекина, где создал свои основные труды, включая главный и наиболее известный - «Феномен человека» (1938-1940).
В «Феномене человека» Т. была предпринята грандиозная и вместе с тем глубоко романтичная по своей сути попытка создания натурфилософии, стремящейся к раскрытию тайн природы через эволюции. В книге заметно влияние идей Демокрита, Николая Кузанского, Я. Бёме, Р. Декарта, Б. Паскаля, Г.В.Ф. Гегеля, А. Бергсона. Т. декларирует описательный своего исследовательского метода («только лишь , но зато уж весь феномен»), противопоставляя свою эволюционную феноменологию неэволюционной феноменологии Э. Гуссерля и М. Мерло-Лонти, а также метафизике, традиционно ищущей принципы, начала и причинные механизмы бытия. Задача эволюционной феноменологии, с т.зр. Т., состоит не в фиксации системы онтологических причинных связей, а в том, чтобы проследить последовательное возникновение во времени основных стадий эволюционного процесса - Преджизни, Жизни и Сверхжизни.
Эволюционный подход Т. применяет к главной теме своего исследования - феномену человека. Принцип, согласно которому, «только исходя из человека, может разгадать », Т. формулирует еще в 1931. Наступает, считает Т., эра человеческой науки - «теоретической и практической науки о гоминизации».
Человек, с т.зр. Т., может быть взят в качестве центра исследования, т.к. он представляет собой наиболее состояние, в котором нашему опыту доступна «ткань Универсума», и является максимально подвижной точкой этой ткани. Человек - это ключ ко всей науке и природе, центр перспективы, резюмирующий все, что мы познаем. Расшифровать человека означает расшифровать прошлое и будущее мира.
Наличие Жизни предполагает, по мнению Т., до нее беспредельно простирающейся Преджизни. Бесконечной и неуничтожимой основой мира, «тканью Универсума» является , которую Т. не определяет как феномен. Материя представляет собой общую универсальность, преисполненную возможностей развития, порождения, выхода за пределы. Это ощущаемая , в лоно которой мы погружены. Т. рассматривает самозарождение материи как частный ее самодвижения.
Для объяснения источника развития материи Т. вводит понятия «тангенциальной энергии» (характеризующее по поверхности) и «радиальной энергии» (обозначающее переход на новый уровень организации). Любая , с т.зр. Т., имеет психическую природу. Т. определяет эволюцию как качественно усложнение, передающее неорганическую и органическую космическую первичность.
Тангенциальная и радиальная виды энергии характеризуют эволюцию как прерывание непрерывности.
Т. склоняется в своей концепции к телеономии - признанию в живой природе целенаправленности, но не в форме мудрости провидения, а возникающей под действием различных эмпирически распознаваемых причин. Т. фактически признает, что в развитии Жизни на Земле и материи во Вселенной можно выделить прогрессивных усложнений, ведущих к формированию единой магистрали космического развития, единственной стержневой линии эволюции. Т. полагает, что человека это подтверждает.
Достоинство человека как вида, с т.зр. Т., заключается в том, что с момента своего появления (в результате «совокупного усилия Жизни») «ткет» ноосферу. Ноосфера представляет собой гармонизированную созданий, единую мыслящую оболочку, функциональную крупинку в космическом масштабе, единодушного мышления. Как и в случае понятия « », Т. использует традиционную метафору (гностики, патристика) «жизни на сфере». Каждый элемент каждого уровня организации связан с центром сферы, а все сферы - с «солнцем бытия» - мистической точкой «Альфа». «Альфа» транспозиционна точке «Омега», находящейся в бесконечном удалении от поверхности сферы.
Понятия «Альфа» и «Омега» характеризуют развитие как создание нового, прерывание непрерывности. В более узком смысле «Альфа» обозначает совокупность элементарных материальных частиц и их энергий, а «Омега» - полюс притяжения радиальных энергий. Т. не определяет четко онтологический понятия «Омега». «Омега» - то, в чем мыслящая может устойчиво функционировать и развиваться. Эта точка имеет свои атрибуты: , наличность, необратимость. «Омега» отражает то важное обстоятельство, что Бога в вещи, его вхождение в самое сердце материи руководит эволюцией. «Омега» характеризует как первоисход эволюции, так и ее (« »), ибо, с т.зр. Т., бесконечный невозможен, как и «райский период перед концом света». Бегство от энтропии осуществляется путем возврата к «Омеге», гоминизируется сама , замечает Т. Стремление к «Омеге» означает перерастание феномена человека в феномен человечества. Жизнь вечна, поскольку угроза уничтожения несовместима с механизмом сознательной деятельности, с механизмом эволюции. В то же время прохождение критических точек является обязательным законом эволюции.
Сложнейшие проблемы современного человечества порождены фундаментальной тревогой бытия. Человечество терзаемо «недугом тупика» и «недугом бесчисленности и необъятности». Рамки индивидуального сознания замыкают человеческий .
Универсум необратимо деперсонифицируется. И только так он может вместить в себя человеческую . Человечество нуждается в деперсонификации всего, чем восхищалось. Личность становится тюрьмой, из которой следует освобождаться, передавая себя «как дар», «как пламя» обществу целиком. Коллектив и Универсум - это то, что прочно в мире. Жизнь реальнее, чем жизни, заключает Т. Понятие «Омега» отражает сверхличность не как безоблачность, а как создание в каждом из нас абсолютно оригинального центра, в котором Универсум осознает себя уникальным, неподражаемым образом нашей личности.
Идея конца света несовместима с идеей несчастья, которая чересчур человеческая, индивидуальная. Нет энергии отчаяния, отмечает Т. Всякая сознательная энергия, как и , основана на надежде.
Жизнь в целом - Добро, высшая . Но в ее основе, как и в основе эволюции, заключено Зло, разлитое в страданиях отдельных существ. Драматическое и вечное между элементом и множеством прослеживается на всех уровнях эволюции. И только на стадии духа, когда эта достигает пароксизма, она проясняется, и тогда, отмечает Т., безразличие мира к своим элементам превращается в огромную заботу о личности.
На определенных этапах общественного развития Зло, по мнению Т., выступает как , стимул для совершенствования человеческого рода (как у Бёме Qual, внутренняя расколотость, мука, переходит в качественную сторону - Qualitat, ). По образному выражению Т., - это «дыба становления», «волочильня для индивида». Созидая духа человечества, эволюция преодолевает Зло как разобщенность индивидуальных интенций. Но и в этом случае «все приключения в области духа - Голгофа».
«Феномен человека» Т. определяет как научную работу, к объяснению мира, а не или теологический трактат. Склонность Т. к мифолого-литературным приемам, своеобразные гимны и личные обращения к Природе создают неповторимый произведения, позволяющий говорить о «Феномене человека» как об одной из интереснейших книг 20 в.
Присущий Т. внутренний между верой и разумом негативно отразился на его судьбе. При жизни Т. его филос. взгляды были мало известны, т.к. на их распространение, публикацию филос. и религиозных работ, а также преподавательскую деятельность Т. был наложен запрет орденом иезуитов. Запрету Т. всецело повиновался. С 1925 ему было запрещено читать лекции, с 1951 по 1954 - бывать в Париже, несмотря на то что в 1950 он был избран членом Парижской академии наук. Будучи крупным ученым, Т. годами не имел постоянной работы, разрабатывал свои теоретические идеи без к.-л. поддержки, не создал школы, не оставил прямых учеников. После смерти Т. орден изъял его сочинения из библиотек католических
учреждений. «Ересь» Т., с т.зр. представителей ордена, состояла в отходе от томистской примата богословия перед наукой, в антидоктринальности и фальсификации веры, в пантеизме, граничащем с атеизмом. Т., напротив, считал свой вариант пантеизма закономерным и не противоречащим христианской ортодоксии.

Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина . 2004 .

ТЕЙЯР ДЕ ШАРДЕН

(Teilhard de Chardin) Пьер (1.5.1881, замок Сарсена, близ Клермон-Феррана, Овернь,- 10.4.1955, Нью-Йорк) , франц. философ, учёный (геолог, палеонтолог, археолог, антрополог) и католич. теолог. Член ордена иезуитов (1899) , священник (1911) . Один из первооткрывателей синантропа близ Пекина (1929) . Т. видел своё жизненное призвание в радикальном обновлении христ. вероучения, в коренном преобразовании религии в соответствии с совр. наукой. За религ. инакомыслие, отвергавшее ортодоксальные церк. догмы, Т. был лишён права преподавания, публикации своих филос.-теологич. сочинений и изгнан церк. властями из Франции. Более 20 лет прожил в Китае. С целью палеонтологич. изысканий объездил все континенты. После повторного изгнания из Франции жил в США.

Осн. пороком ортодоксальной томистской теологии Т. считал её статичность, которую стремился преодолеть на основе теории эволюции. Отвергая ветхозаветный о творении богом первочеловека - родоначальника всего человечества, Т. считал, что человек - наиболее совершенный результат многотысячелетней эволюции органич. мира, в свою очередь развившегося на основе эволюции нсорганич. мира. Т. различает три последовательные, качественно различные стадии эволюции: «преджизнь» (литосфера) ,«жизнь» (биосфера) и «феномен человека» (ноосфера) .

Отвергая как , так и и спиритуализм, Т. определял свою филос. позицию как « ». Единство материи и сознания основано на том, что материя есть «матрица» духовного начала. Физической («тангенциальной») энергии, убывающей по закону энтропии, противостоит духовная («радиальная») энергия, возрастающая в процессе эволюции. Духовное начало имманентно всему сущему: как источник целостности оно свойственно в скрытом виде уже молекуле и атому. В живой материи обретает психич. форму. В человеке оно становится «самосознанием» (человек «знает, что он знает») .

Движущей силой эволюции является, согласно Т., целеустремлённое сознание («ортогенез») . Эволюция принимает у Т. телеологич. форму: её конечная при-тягат. - вершина прогресса - пункт «Омега» (символич. обозначение Христа) . «Космогенез» превращается у Т. в «христогенез».

Появление человека, по Т.,- не завершение эволюции, а ключ к возрастающему совершенствованию мира. Очеловечение сына божия (Т. оспаривает рождение Иисуса девой Марией) выражает исключит. роль человека в дальнейшей эволюции. Существующий мир несовершенен. Человеч. страдания (символизируемые распятием Христа) - стимул активного содействия человека совершенствованию бытия. Самосознание - источник «персонализации» - влечёт за собой стремление к «социализации», понимаемой Т. как единодушие.

Социальные воззрения Т. носят гуманистич. характер, но крайне утопичны. Обществ. прогресс основывается у него на моральном начале - всеобщей любви,

нравств. побуждения облекаются в религ. оболочку; стремление «вперёд» сочетается со стремлением «ввысь». Социальный Т. отождествляется со «вторым пришествием» Христа. Т. о. , теология у Т. перерастает в христологию.

Учение Т. получило широкое распространение в кругах интеллигенции как во Франции, так и в др. странах. Тейярдизм стал наиболее влиятельной теологией, противостоящей неотомизму.

Oeuvres, v. l -13, P., 1955-76; в рус. пер.- Феномен человека, М., 1965.

Плужанский Т., Некоторые черты воззрений Тейяр де Ш., в кн. : От Эразма Роттердамского до Б. Рассела, М., 1969 ; Бабосов E. M., Тейярдизм: попытка синтеза науки и христианства, Минск, 1970 ; Пасика В. М., Теология и в интерпретации тейярдизма, в кн. : Наука и теология в XX в. , М., 1972 ; Сахарова Т. А., От философии существования к структурализму, М., 1974 , с. 178-95; Piuzauski Т., Marksizm a fenomen Teilharda, ; Сuypeis H., Vocabulaire Teilhard de Chardin, P., 1963 ; Baudrу G. -H., Pierre Teilhard de Chardin. Bibliographie (1881 - 1972) , Lille, 1972.

Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия . Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов . 1983 .

ТЕЙЯР ДЕ ШАРДЕ́Н

(Teilhard de Chardin), Пьер (1 мая 1881 – 10 апp. 1955) – Франц. ученый-палеонтолог, философ, теолог. Член ордена иезуитов с 1899. Несоответствие взглядов Т. офиц. доктрине католицизма стало причиной отстранения его от деятельности профессора Католич. института в Париже и долговрем. запрета публикаций его филос. работ.

Опираясь на достижения совр. науки, Τ. пытался создать цельное , т.н. научную феноменологию, в к-рой должна быть снята между наукой и религией. Гл. методологич. Т. – эволюции. Эволюцию Вселенной ("космогенез") он изображает как ряд этапов усложнения единой субстанции – "Ткани Универсума", одновременно духовной и материальной. Ход космогенеза, по Т., осуществляется в соответствии с законом "сложности – сознания": усложнение и повышение уровня организации материальных объектов приводит к появлению новых форм одухотворенности ("психизма"). С этой т. зр. Т. рассматривает сознание как "...материи, достигшей определенного уровня организованности" (Oeuvres, t. 2, P., 1956, p. 302). В то же время жизнь и сознание, по Т., имманентны "Ткани Универсума" – этой модификации особой радиальной энергии, к-рая имеет психич. природу и обеспечивает продвижение эволюции "вперед и вверх". С помощью радиальной энергии Т. вводит духовное начало, как " вещей" в самое материю и дает телеологич. истолкование эволюции. Конечной целью и вместе с тем регулятором космогенеза является "пункт Омега" – духовный центр, одновременно и трансцендентный Универсуму. Он воздействует на ход вещей посредством радиальной энергии, не нарушая принципа естеств. причинности. В итоге радиальная энергия выступает как естеств. божеств. благодати или "любовь – энергия". Ключ к пониманию эволюции Вселенной Т. видит в "феномене человека". Человек – вершина стрелы эволюции, направленной в будущее. В нем эволюция осознает самое себя, ее продвижение осуществляется отныне через сознат. деятельность людей. Преобразуя материю, человек включается в эволюции и несет за ее успех. История человечества, по Т., – завершающий этап космогенеза. С внешней, веществ. стороны она представляет собой инструментальную фазу развития жизни. С внутр. стороны ее предпосылкой является качественно новый этап возрастания духовной энергии – "персонализация", возникновение личности и мысли и ноосферы (духовного покрова Земли). На этом этапе отд. жизни приобретают большее , чем жизнь как биологич. поток, подъем сознания (психизма) перерастает в подъем сознаний. Впервые в ходе эволюции достигает драматич. напряжения между бессмертием жизни как таковой и смертностью отд. жизней и сознаний. Процесс персонализации и расширения ноосферы происходит на основе "социализации" – объединения людей в более обширные коллективы, усложнения социальных систем, что в конечном счете ведет к формированию единого организма человечества и к завершит, скачку эволюции – высвобождению духовной энергии и воссоединению всех личностей в "точке Омега" (в бессмертной "сверхжизни"). Дальнейшее продвижение эволюции, по Т., возможно только на коллективной основе. Технич. прогресс и развитие экономики – необходимые этого процесса, но решающую роль должен сыграть духовный фактор – "... ясная и сознательная в наивысшую ценность эволюции" (там же, t. 3, Р., 1958, р. 103). Религия обосновывает эволюции, для чего она должна, объединившись с наукой, обновить своих принципов и религией действия. Т. о., Т. разрабатывал христианский вариант эволюционистской этики. Доктрина Т. крайне противоречива. Христианский Т. во многих пунктах оказывается разновидностью пантеизма, с сильной материалистич. тенденцией. Оптимизм, и коллективизм тейярдизма отличают его от господств, течений совр. бурж. философии. Жизнеутверждающий доктрины Т. создал ему определ. среди зап. интеллигенции. "Умеренные" тейярдисты, выдвигающие на первый план христианские концепции Т., оказывают влияние на обновление офиц. доктрины католицизма. В то же время тейярдизм привлекает "левых" католиков, создавая почву для диалога между ними и марксистами.

Соч.: Oeuvres, t. 1–9, P., 1955–65; Hymne de l"Univers, P., 1961; Blondel et Teilhard de Chardin. Correspondance commentée par Henri de Lubac, P., 1965; в рус. пер. – Феномен человека, M., 1965.

Лит.: Левада Ю. Α., "Феномен Тейяра" и споры вокруг него, "ВФ", 1962, No 1; его же, Вера в человека, "Наука и ", 1966, No 10; Зеньковский В. В., Основы христианской философии, т. 2, М., 1964; Тейярдизм, в кн.: История философии , т. 6, кн. 2, М., 1965, с. 80–82; Клор О., Новые тенденции в отношении евангелич. и католич. теологии к совр. естествознанию, в сб.: Вопросы науч. атеизма, вып. 1, М., 1966; Пасика В. М., Христианский эволюционизм Т. де Ш., в кн.: Из истории зарубежной философии 19–20 вв., М., 1967; Садовский H. A., Филос-религиозное учение П. Т. де Ш. и совр. идеологич. , в кн.: О закономерностях перехода от социализма к коммунизму, ч. 2, Душанбе, 1967; , "Europe", P., 1965, an. 43, No 431–432; Philippe de la Τrinité, Rome et Teilhard de Chardin, P., 1964; Сuénot С., Pierre Teilhard de Chardin. Les grandes étapes de son évolution, P., ; Chauchard P., L"Être humain selon Teilhard de Chardin, P., 1959; Grenét P.-B., Pierre Teilhard de Chardin ou le philosophie malgré lui, P., 1960; Smulders P., La vision de Teilhard de Chardin, 2 éd., P., 1965; Crespy G., De la science à la théologie, Nchât., 1965; Rideau E., La pensée du P. Teilhard de Chardin, P., 1965; Sertillanges A.-D., L"univers et l"âme, P., 1965; Theilhard de Chardin et la pensée catholique. Colloque de Venise ..., P., 1965: Hengstenberg H.-E., Mensch und Materie, Zur Problematik Teilhard de Chardins, Stuttg., 1965; Périgоrd M., L" esthétique de Teilhard, P., 1965; Truhlov К. V., Teilhard und Solowjew. Dichtung und religiöse Erfahrung, Freiburg – Münch., ; Płużńanski Т., Маrksizm a fenomen Teilharda, , 1967 (библ.); Сardoletti P., Rassegna teilhardiana, "Letture", 1968, ag. – sett., No 8–9; Polgar L., Internationale Teilhard-Bibliographie, 1955–1965, Freiburg–Münch., 1965; Ρoulin D., 193 Teilhard de Chardin. Essai de bibliographie (1955–1966), Québeck, 1966.

В. Пасика. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия . Под редакцией Ф. В. Константинова . 1960-1970 .

ТЕЙЯР ДЕ ШАРДЕН

ТЕЙЯР ДЕ ШАРДЕН (Teühard de Chardin) Пьер (l мая 1881, замок Сарсена, близ Клермон-Феррана, Овернь - 10 апреля 1955, Нью-Йорк) - французский философ, ученый-палеонтолог и теолог. С 1899 - член Общества Иисуса (орден иезуитов), в 1911 рукоположен в священники. Профессор Католического института в Париже (1920-23). В 1923-46 жил в Китае, с 1951 - в Нью-Йорке. В Китае активно занимался исследованиями в палеонтологии и антропологии. Участвовал в экспедиции 1929, в результате которой был открыт синантроп. Его основные труды в области теологии и философии направлены на то, чтобы переосмыслить основные католической церкви в терминах теории эволюции. Тейяр пытался убедить церковную иерархию признать эволюционные взгляды, однако Ватикана к его работам было преимущественно отрицательным. Руководство Общества Иисуса запретило ему преподавать (с этим связан уход из Католического института в 1926) и публиковать труды по теологии. Тейяр несколько раз пытался добиться разрешения на публикацию книги “Феномен человека”, но получал отказ. Тем не менее он до конца жизни оставался иезуитом и подчинялся всем распоряжениям ордена.

Пытаясь построить новую (соответствующую, как он полагал, современной науке) теологию, Тейяр противопоставил свою доктрину принятым в католической церкви томистским взглядам, в которых он усмотрел два важных недостатка. Во-первых, все построения томизма основываются на статической рациональной схеме, которая не позволяет описать динамику творения, грехопадения и искупления (основных событий, которых должна прояснить христианская теология) как взаимосвязанных и непрерывно совершающихся процессов. Процессуальное (а не событийное) христианской истории тем более необходимо, что оно согласуется с эволюционной теорией происхождения человека. Тот , что человек есть продукт эволюции органического мира, Тейяр считает достоверно установленным. Отрицать его было бы столь же неразумно, как вращение Земли. Второй недостаток традиционной теологии Тейяр видит в том, что она озабочена гл. о. положением индивида, его отношением к Богу, спасением, местом в церкви. По мнению Тейяра, необходимо мыслить как коллективный , как целостный , обладающий единым разумом. Теология должна описать именно такого субъекта. Последнее возможно лишь при признании эволюции и в рамках динамического (процессуального) представления отношений Бога и мира.

Принято считать, что Тейяр испытал сильное влияние А. Бергсона, с которым его сближают не только взгляды, но и стиль письма. Однако многие идеи теологии Тейяра восходят к Гегелю, поскольку и природу, и историю он видит как саморазвергывание единого духовного первоначала. Это Тейяр описывает как эволюцию, движимую внутренней духовной энергией, порождающей материю, а затем заставляющей ее принимать все более сложные формы. Тейяр описывает три состоявшихся этапа эволюции, которые он называет “преджизнь”, “жизнь” и “мысль”, а также пытается протезировать четвертый этап, называемый “сверхжизнью”. Первые три этапа - это постоянное усложнение материи, приводящее сначала к появлению жизни, а затем к возникновению разумных существ. Содержанием каждого из этих этапов является непрерывное усложнение и появление все более совершенных форм. На всех этапах развивающаяся материя всегда представляет собой единую систему, однако развитие состоит также и в постоянном росте ее консолидации. Переход к очередному этапу происходит как нарушение непрерывности, в развитии. Главный смысл этого скачка - переход на более высокую цельности развивающейся системы. Появление жизни означает образование гармонизированной общности живого и неживого, которую Тейяр называет биосферой. Возникновение мысли означает зарождение внутри биосферы еще сильнее консолидированной общности всех форм бытия - ноосферы. На каждом этапе действует , противоположная развитию. Появлению все более совершенных форм противодействуют не

прекращающиеся деградация и распад. Для неорганического мира характерен рост энтропии, происходящий сообразно второму началу термодинамики. У живых организмов происходят постоянные мутации, ведущие к вымиранию, возникновению тупиковых ветвей эволюции и т. п. Наконец, в ноосфере действует постоянное стремление человека к обособлению, эгоистическому противопоставлению себя природе и обществу. Последнее возможно и как личный одного человека, и как групповой эгоизм некоторого социума (нации, расы , класса и т. п.).

Прогнозируемый Тейяром четвертый этап эволюции станет результатом скачкообразного перехода ноосферы в такое состояние, когда ее единство будет совершенным. Момент этого перехода Тейяр называет “точкой Омега”. После него все тенденции к распаду и обособлению будут преодолены, а человечество превратится в единый организм, находящийся в абсолютной гармонии с миром. В современной истории Тейяр пытается усмотреть тенденции к единению человечества, к возникновению коллективного разума и к гармонизации отношений с окружающей средой. Развернутая Тейяром картина эволюции позволяет ему дать отличную от традиционной интерпретацию догматов церкви. При рассмотрении творения, грехопадения и искупления важнейшим для христианской традиции является персонального свободного акта, который должен быть понят как

Teilhard de Chardin, Pierre (1881-1955) – палеоантрополог, философ-пантеист. Член ордена иезуитов.

В 1920-е г. Т.-Ш. преподает в Католическом институте в Париже. Выступает в защиту эволюционной теории. Его еретические высказывания, в частности – отрицание первородного греха, вызвали неудовольствие руководителей ордена иезуитов, и он вынужден был покинуть Францию и отправиться в экспедицию. Он много времени провел в Китае, работал в Эфиопии, Южной Африке, США. Церковные власти так и не дали разрешения на публикацию богословских трудов Т.-Ш. при его жизни. Его сочинения были опубликованы посмертно и тут же попали в разряд запрещенных католической церковью книг.

Т.-Ш. пришел к своим эволюционистским идеям под влияние трудов Анри Бергсона. В духе бергсонианства Т.-Ш. усматривает в каждой точке материи сочетание двух сторон: материи и сознания. Это элементарное “сознание” присутствует всюду в материи и является “энергией возрастания”, “мотором” эволюции. Мнимая “энергия возрастания” наукообразно именуется Т.-Ш. “радиальной” в отличие от обычной “тангенциальной”. Это абсурдное предположение не кажется Т.-Ш. ни удивительным, ни противоречащим строгим научным воззрениям, которые он якобы исповедует.

Эволюция для Т.-Ш. разворачивается по “закону возрастания сложности”. Этот произвольно установленный Т.-Ш. закон требует, чтобы из простых неживых форм материи возникали все более сложные, пока не родится жизнь, которая усложняясь, в свою очередь, рождает сознание. Уже в мертвой материи заложена и жизнь, и сознание, и будущая точка Омега (слияние Бога, человека и природы, общего и частного). В этом смысле эволюция не рождает ничего нового.

Среди поразительных по своей нелепости воззрений Т.-Ш. следует упомянуть “ноосферу”: область надличного сознания, которая будто бы существует в отдельных сознаниях и между ними, объединяя человечество в “единство-во-множестве”.

Разумеется, Т.-Ш. отрицает, что между духом и материей есть фундаментальное различие. Он не различает естественное и сверхъестественное, и считает, что мир и Бог находятся внутри однонаправленного процесса “конвергенции”. Для него Бог – и Творец эволюции, и ее часть.

Как справедливо отмечали критики, в своих поисках целостного знания Т.-Ш. архаичен, и его “целостный и всеобъемлющий взгляд на Бога и мир” принадлежит, скорее, эпохе романтизма с ее натурфилософией, нежели современности. Учение Т.-Ш. можно назвать новой теологией, в которой все Христианские термины из Писания и Предания заменены научными. К этой замене тяготеют все модернисты.

Т.-Ш. намеревался не только изложить свою неортодоксальную концепцию эволюции, которая у него совпадает с метафизической картиной бытия и истории одновременно. Он считал свое фантастическое учение – Христианской апологетикой. Для него Христос непосредственно включается в само течение эволюции.

Искупление Т.-Ш. понимает как неизбежное моральное улучшение в ходе эволюции человека и все большее уплотнение человечества в едином сверхколлективе, который можно понимать и как Церковь. О Христе Т.-Ш. учит как о “коллективной новой сверхчеловеческой Личности”, совсем как и другие представители “ “.

Т.-Ш. до сих пор подвергается осуждению за отрицание первородного греха. Он однако не только отрицает Христианское учение о грехе, но считает грех необходимой стадией общего пути прогресса и спасения. В процессе “искупления” по Т.-Ш. происходит как бы самоизлечение человечества, каковое учение мы также наблюдаем у “нравственного мониста” .

Сочетание веры в прогресс с метафизикой, современной научной публицистикой и Христианскими терминами – оказалось весьма заразительным и обреченным на популярность, поскольку отражало ожидания широкой публики.

Учение об эволюции занимает у Т.-Ш. место метафизики, и надо учесть, что это его собственное учение об эволюции, не имеющее отношения к мнению научного сообщества. Свои пошлые мысли об эволюции Т.-Ш. представлял как основу для соединения веры и науки. Но говорит ли Т.Ш. об эволюционной теории как таковой? Это легко подвергнуть сомнению, поскольку он использует дарвинизм и ламаркизм в качестве синонимов, несмотря на несовместимость этих двух учений. Т.-Ш. просто отказывается обсуждать ключевой вопрос о передаваемости или непередаваемости по наследству приобретенных признаков.

Несмотря на восхищающий модернистов размах видения Т.-Ш. у него полностью отсутствует история человечества. Человек у него присутствует только как биологический вид и как объект иррациональной “веры”. В Риме не видят возможности апологетики, основанной на вере в человека ,- жаловался Т.-Ш. Эта “вера” становится примерно в то же время основным мотивом проповеди .

К Т.Ш. обращена похвала как к предпринявшему попытку всеобъемлющего христианского синтеза. О.А. Мень считает, что подобные попытки всегда будут несовершенными (хотя бы в силу ограниченности самой науки и рационального познания), но правомерность их нельзя отрицать . Почему нельзя, комментатор не объясняет, хотя сам как раз это и делает, раз говорит о принципиальной ограниченности человека.

Считает, что учение Т.-Ш. можно развить, уточнить и дополнить , потому что оно имеет черты ограниченности, как и все, что делает человек . На самом же деле Т.-Ш. – это догматик нелепости, и он в принципе отрицает именно эту человеческую ограниченность. Смотреть адогматически на догматику Т.Ш., значит уничтожать то единственное, что в ней есть: слепую веру Т.Ш. в свои фантастические видения.

Если убрать из концепции Т.-Ш. веру в безграничность человека и мира, то в ней не останется вовсе никакого содержания. В его концепции нет никакого мировоззренческого субстрата, кроме разрушения всех границ мысли.

Основные труды

Le Phénomène Humain («Феномен человека») (1955)

L’Apparition de l’homme («Возникновение человека») (1956)

L’Avenir de l’homme («Будущее человека») (1959)

Источники

Frederick Copleston. A History of Philosophy. NY.: Doubleday, 1994. V. IX

Routledge Encyclopedia of Philosophy. London: Routledge

Medawar, P.B. Critical Notice // Mind. 1961. LXX (277) PP. 99 – 106

о. А. Мень. Истоки религии // История религии в семи томах. М.: Слово, 1991

Тейяр де Шарден намеревался не только изложить свою неортодоксальную концепцию эволюции, которая у него совпадает с метафизической картиной бытия и истории одновременно. Он считал свое фантастическое учение – Христианской апологетикой. Для него Христос непосредственно включается в само течение эволюции.

Тейяр де Шарден говорит о «Христогенезе», в котором видит продолжение ноогенеза. Для Тейяра де Шардена «Христос органически вовлечен в само величие Своего творения». За этими кощунственными словами лежит общемодернистское отождествление Христа и человечества и Христа и всего материального мира (богочеловечество).

мыслеформы

основные сочинения

• Тейяр де Шарден Пьер. Le Phénomène Humain («Феномен человека») (1955)
• Тейяр де Шарден Пьер. L’Apparition de l’homme («Возникновение человека») (1956)
• Тейяр де Шарден Пьер. L’Avenir de l’homme («Будущее человека») (1959)

основные издания на русском

• Тейяр де Шарден Пьер. Феномен человека. - М.: Прогресс, 1965.
• Тейяр де Шарден Пьер. Божественная среда. - М.: Ренессанс, 1992.

В рамках которой возникла теория ноосферы. Пришло время поведать о самом значимом зарубежном представителе этого течения - французском мыслителе Пьере Тейяре де Шардене, который сумел соединить в своей философии религиозные догматы с эволюционной биологией. Интригующе, правда?

Пьер Тейяр де Шарден родился в конце XIX века в замке Сарсена близ Клермон-Феррана на юге Франции, учился в иезуитском колледже, вступил в орден и был рукоположен как священник.

Самое меньшее, что можно ожидать от католического монаха - это рассказов о космической эволюции. Привыкайте, это же Тейяр де Шарден. Его трактат, посвящённый теории эволюции, проникнут христианским мистицизмом и основан на вере в трансцендентное. Но церковь всё равно посчитала его идеи пантеистическими и близкими к атеизму, наложив запрет на публикацию.

Кстати, Тейяр де Шарден был дальним потомком Вольтера.

Иезуиты всегда были орденом, тесно связанным с образованием - в течение долгого времени иезуитские школы считались одними из самых престижных для аристократии. Однако Тейяр де Шарден выделялся из прочих своей беспрецедентной любовью к науке. Он и не думал отрицать эволюцию - он её в буквальном смысле обожествлял.

Археология и палеонтология

В одной из школ ордена Тейяр де Шарден преподавал физику и химию, а позже заинтересовался палеонтологией. Основным предметом его интереса было развитие форм. Почему одни ветки развития оказываются тупиковыми, а другие идут дальше? Почему природа движется по пути всё большего усложения? Как согласовать неоспоримость теории Дарвина с христианской догматикой? Задаваясь этими вопросами, он вынашивал идею соединения науки и религии в одухотворённую «сверхнауку», пронизанную осознанием значимости всего, что происходит во Вселенной.

Уже приняв сан, Шарден работал в Институте палеонтологии человека при парижском Музее естественной истории и участвовал в раскопках. После обучения в Сорбонне защитил в Парижском католическом университете диссертацию по теме «Млекопитающие нижнего эоцена Франции» и стал там профессором кафедры геологии. Много лет Тейяр де Шарден провёл в Китае, где во время исследовательских геологических экспедиций принял участие в составлении геологической карты страны.

Этот родственник Homo sapiens, получивший название «пекинский человек», жил 400-600 тысяч лет назад на территории современного Китая. Тейяр де Шарден сделал описание находки, а также выяснил, что синантропу были известны орудия труда и огонь.

Анализируя ископаемые и геологические находки, и на их основе делая выводы о том, как в наших дальних предках зарождается разум, иезуит-палеонтолог приходил в такой восторг, словно присуствовал при сотворении Адама. Шарден не отрицал, что человеческие ощущения и переживания, включая спиртуальные - результат работы нервной системы и мозга. Однако в том, как зарождается и усложняется сознание, он, как и в естественном отборе, видел направленный замысел и принцип.

Теология

В отличие от консервативных представителей католической церкви, Тейяр де Шарден считал, что не стоит закрывать глаза на открытия о прошлом и отрицать научно-технический прогресс, который определит будущее. Церковные догматы он трактовал таким образом, чтобы новые знания о мире органично вписывались в религиозное мировоззрение. Тейяр де Шарден критикует католическую церковь за статичность учения, которое остановились на томизме - учении Фомы Аквинского о Боге, отражённое в трактате «Сумма теологии». Эти представления, оставаясь по сути неизменными с XIII века, не передают всей динамики исторических процессов, тогда как религиозное учение должно развиваться, поскольку на протяжении человеческой истории реализуется божественный замысел о мире.

Будущее развитие, как эволюционное, так и религиозное, Шарден видел в превращении человечества в единый духовный сверхорганизм.

По мнению Шардена, с христианством лучше всего согласуется идея коллективного спасения, а не индивидуального. За эту убеждённость в общей одухотворённости всего живого церковь обвиняла его в пантеизме. Церковь всегда разделяла дух и материю, настаивая на греховности плоти. Шарден же здесь не видел проблемы, считая, что материя - это форма существования энергии.

Учение о «точке Омега»

Свою философию Шарден выразил в работе «Феномен человека», которая вышла только после его смерти в 1955 году и всколыхнула научные и религиозные круги. В этой работе он сперва излагает свою теорию космической эволюции, которая привела к появлению жизни, а потом делает вывод о том, что современное ему общество переходит от неолита в новое, прежде невиданное состояние.

Благодаря человеческому разуму, творческому и преобразующему, эволюция, которая стремится к созданию всё более сложных и совершенных форм, теперь приобрела социокультурное измерение. Тейяр де Шарден уверен, что существует фундаментальная ось эволюции, по которой устремляются все «радиальные силы», и которая направлена к возрастающей сложности и большему сознанию, к «мегасинтезу».

В будущем наши способности бесконечно вырастут, а духовное развитие достигнет невероятных масштабов. После литосферы появилась биосфера, а теперь возникает и ноосфера - нематериальное продолжение человека, «вынос» разума за пределы биологического. Этому способствует научно-техническое развитие, распространение средств коммуникации, рост городов. Всё это словно превращает человечество в единый организм, коллективный разум, соединённый нитями проводов. По мнению Шардена, таким образом планета «обретает душу». Концентрация планетарного разума приведёт к взрыву, последствия которого будут сопоставимы по масштабу с рождением Вселенной.

Эволюция по Шардену - процесс движения от хаоса и разрозненности к точке объединения.

В этой точке, которую он по последней букве латинского алфавита называет Омегой, случится великое объединение исторического и трансцендентного, Парусия . После этого категории материального и духовного, реального и нереального перестанут иметь значение, а все сознания людей сольются во всеобщей синергии дифференцированного единства.

Схема из трактата «Феномен человека» показывает, как эволюция стремится к «концентрации сознания».

Отражение в культуре

Хотя палеонтологические находки Шардена обогатили науку, его учение остаётся пусть и необычной, но всё же религиозной философией. Идеи Шардена интересны с точки зрения изучения принципов развития систем, а образность привлекает даже физиков. Например, термин «точка Омега» использовал Франк Типлер в исследованиях общей теории относительности. «Точка Омега» регулярно всплывает в дискуссиях о технологической сингулярности , теория которой также предусматривает достижение точки максимальной коммуникативной насыщенности.

Поэтичность и глубокую образность работы Тейяра де Шардена по достоинству оценили фантасты. Идея о том, что рано или поздно мыслящие существа преодолеют необходимость в физических телах и станут чистой энергией, встречается во многих художественных произведениях. Темы коллективного планетарного разума, всеобщего слияния и создания людьми Божества часто появляются в массовой культуре во многом благодаря тейярдизму. Например, на этих идеях основана тетралогия Дэна Симмонса «Песни Гипериона» о кибернетическом Боге, а «Конец детства» Артура Кларкатоже явно написан под влиянием Шардена.

Мечта о слиянии

Массовая культура так охотно подхватила идею Шардена благодаря архетипическим страхам и надеждам. Наш разум - сложнейший инструмент адаптации, продуктом которого является самосознание. Всякая личность на верхнем уровне потребностей стремится к пониманию и контакту, потому что в полной мере актуализируется через чужое восприятие. В то же время, само наличие сознания обрекает индивида на одиночество. Развитие эмоционального интеллекта и выстраивание тёплых отношений с другими людьми помогают в бытовом плане. Однако это не решает фундаментальную проблему невозможности разделить уникальный опыт какого бы то ни было переживания.

Представление о посмертном бестелесном существовании в большинстве религий подразумевает встречу с другими людьми, в том числе умершими: это максимизация идеи о том, чтобы быть финально понятым и принятым.

Поэтому современная философия всё чаще обращается к проблеме Другого .

Недавно американские биологи обучили обезьян коллективно решать задачи , объединив их мозги при помощи сверхтонких электродов в сеть, которую назвали brainet. Главное в этом даже не то, что приматы могли двигать виртуальный объект силой мысли, а то, что они делали это, синхронизируясь. Учёные предполагают, что в будущем эти разработки могут помочь людям, находящимся в коме или потерявшим контроль над конечностями - отправивишись в сознание человека, оператор сможет помочь ему восстановить двигательные функции. Слова «отправиться в сознание» скорее подходят для описания фантастического фильма , чем реальной технологии, но, как писал Артур Кларк, «любая достаточно развитая технология неотличима от магии».

Тейяр де Шарден создал свой трактат во времена, когда многие достижения науки и техники были только смелыми мечтами. Учитывая, как быстро движется прогресс, предсказания футурологов вызывают новый интерес, а мы всё чаще читаем классические фантастические романы, чтобы сказать «всё случилось совсем не так».

Вселенская литургия

Мари Жозеф Пьер Тейяр де Шарден

Перевод с французского А.Козырева

Жертва предложения

Господи, сегодня, уже не в лесах Эона, а в степях Азии, я не имею возможности причаститься хлебом и вином на алтаре Твоем. Поэтому я взойду над ограниченностью земных знаков к величию Сущего и, как раб и помощник Твой, преподнесу Тебе вместо Жертвы предложения труды и боль всего мира моего, а алтарем моим да станет Земля!
Восходящее светило озарило дальний край небосвода. И опять под подвижной пеленой пламени живая Земля начинает пробуждаться, приходит в движение и готовится к дневным тяжелым трудам своим. Я положу на мой дискос, Господи, тот урожай, что будет принесен трудами пробуждающейся Земли, и чаша моя будет полна соком всех плодов виноградных, раздавленных сегодня.
Чаша и дискос мои–это недра души, доверяющейся силам, восходящим со всех концов Земли к Духу Твоему. Пусть же в моей памяти явятся те, кого Солнце Востока будит для трудов дневных, и мне будет дано почувствовать их незримое присутствие!
И вот–один за другим, Господи, передо мной проходят те, кого я люблю, кто был дан мне Тобою как опора и радость моему существованию. Один за другим вспоминаются мне члены этой столь значимой и важной для меня семьи, которую по крупицам создала вокруг меня близость сердец и умов. Не так четко, но вижу я и всех, кто образует единое тело человечества; всех, кто помогает и содействует мне, оставаясь неизвестным для меня; и прежде всего тех, кто праведно или ошибочно, в кабинетах, лабораториях и фабриках работает во имя развития сотворенного мира и будет сегодня искать Света.
Это волнующееся, неясное или четко определимое множество, устрашающее сердца своим величием; это море человеческое, которое зыблется, внося сомнения в самые верные Богу сердца,–я желаю, чтобы все существо мое откликнулось на доносящийся до меня неясный гул его. Все во Вселенной, чему сегодня надлежит цвести и увядать, все, что родилось, и все, что исчезнет,– вот что, о Господи, я хочу сосредоточить в себе, чтобы Тебе предложить; вот та единственная Жертва, какая будет принята Тобой.
Когда-то в храм Твой приносили плоды, колосья и отборных животных. Но Жертва, которая воистину нужна Тебе, дабы Ты мог ежедневно утолять Свой голод и Свою жажду, есть возрастание мира, погруженного в поток всеобщего становления.
Не отвергни, Господи, жертву эту, которую стремящееся к Тебе творение преподносит Тебе на рассвете. Я понимаю, что хлеб, произведенный работой нашей, есть только измолотая, измельченная и испеченная масса зерен. А вино, впитавшее в себя наши скорби, является–увы!–просто расслабляющей тело и душу влагой. Но в эту бесформенную материю Тобою вложено неостановимое и освящающее стремление, которые вызывает у любого смертного, от грешника до святого, порыв: «Да будем мы едины, Господи!»
Так как вместо благородных порывов и недостижимой чистоты Святых Твоих Ты, Господи, даровал мне непреоборимое стремление ко всему живому в косной материи; так как я, –и это мне не под силу изменить,–в большей степени дитя Земли, нежели раб Неба,–на заре нынешней я душой поднимусь к Высоте Твоей, неся на себе тяжесть надежд и разочарований материи; и правом моего священства, дарованного мне Тобою, –на все, что зарождается и гибнет сегодня под лучами утренней зари, я призову Пламя.

Пламя над миром

В нас живет глубокое заблуждение, что Пламя, основа всего существующего, исходит из глубины Земли, и лучи его сияют вдоль блестящего следа за кормой корабля Бытия. Но, Господи, Ты позволил мне осознать, что такое представление не соответствует истине и, чтобы увидеть Тебя, я должен изменить его.
В начале была обладающая разумом, любовью и творчеством Сила. В начале было Слово, способное безраздельно покорять себе и месить, подобно тесту, материю. В начале не было тьмы и холода, но было Пламя. Вот истина.
Таким образом, свет не зарождается постепенно из темноты мира нашего, а, наоборот, существует изначально и освещает нашу ночь. Мы, сотворенные существа, по своему самобытию есть тьма и пустота. Ты, Боже,–основа и постоянство незыблемой Среды, независимой от времени и пространства, в которую погружается и находит свою форму Вселенная, теряя четкие пределы своего бытия, из-за чего она начинает казаться нам такой необозримой. Все есть бытие, везде есть только бытие, если не принимать во внимание разъединенность сотворенных явлений и борьбу их первоэлементов.
Огненный Дух, созидательное личностное Пламя, истинная Цель единения, несоизмеримо более прекрасного и необходимого, чем смертоносное слияние, являющееся мечтой какого-то пантеизма, сойди еще раз на ту непрочную поверхность материального бытия, в которую будет облечена Вселенная, и даруй ей душу!
Я понимаю, что мы не можем руководить Твоими деяниями и даже предчувствовать их. От Тебя исходят все благие устремления, начиная с этой молитвы моей.
Ты–светоносное Слово, Ты–огненная Сила, Ты лепишь, как глину, множественность, чтобы вдохнуть в нее дух Жизни Своей; я молю Тебя, коснись нас Своими руками, Своими воспитующими, вездесущими руками, которые не остаются на поверхности в отличие от человеческих рук, а проникают в недра всего сущего, в сердцевину его настоящей и былой всеобщности и воздействуют на нас одновременно всем самым прекрасным и потаенным в нас и вокруг нас.
Этими неостановимыми руками подготовь и сформируй для выполнения Своего великого замысла сосредоточенное в душе моей стремление Земли к Духу. Преосуществи его и перемени от самого его начала. Ты знаешь, почему невозможно Твоим созданиям возникать иначе, как на оси вечной эволюции.
А ныне возгласи над ним посредством уст моих великие слова, без которых все в душе и жизни нашей разрушается и которыми все в наших мыслях о мире Твоем и нашей созидательной деятельности в нем обретает единство и форму, насколько мы можем постичь это. Над всем живым, над всем, чему предстоит возникнуть, возрастать, цвести и созревать ныне, произнеси: «Сие есть Тело Мое!» А над всякой смертью, разрушающей, обессиливающей, губящей нас, скажи (и в этом–смысл и тайна веры): «Сие есть Кровь Моя».

Пламя в мире

Свершилось.
Пламя опять облекло Землю.
Нет, оно не пало с громом на горные пики, подобно ослепляющей молнии. Нужно ли хозяину ломать двери, чтобы проникнуть в дом свой?
Без взрыва, без потрясений огонь пронизал изнутри вещество нашего существования. От ядра незримого атома до космических грандиозных энергий он так естественно озарило каждый первоэлемент в частности и всю Вселенную вообще, что Пламя воссияло как бы без внешних толчков и воздействий.
В новом формирующимся ныне общечеловеческом едином теле вечно продолжается рождение Слова, и из-за Его проникновения в глубину мира воды материи, даже не взволновавшись, обрели жизнь. Внешне под воздействием преосуществляющей мир силы не переменилось ничего. Загадочно и реально Мироздание, от взаимодействия с насущным Словом ставшее великой Жертвой предложения, превратилось в тело. Вся плоть земная отныне, Боже, стала Твоею.
Как давно разум человеческий обнаружил у мира нашего удивительные качества, которые делают Вселенную похожей на тело…
Как и тело, она привлекает нас красотой своих изгибов и загадкой своего взора.
Как и тело, она остается недоступной нам–нашей мысли, разрушению и бегу времени.
Как и тело, ее суть можно разгадать только, выйдя за границы своего малого мирка.
Это зовущее нас соединение близости и отдаленности мы все, Боже, чувствуем с мира нашего появления на свет. В наследстве боли и надежды, переходящем от одного поколения человеческого другому, нет печали более глубокой, чем та, которая побуждает человека рыдать от горечи и стремления к Присутствию, недоступно для него парящему над окружающим его миром.
Сегодня, Господи, освящением Вселенной все цвета и запахи мира делаются для меня воспринимаемыми и постигаемыми в Тебе. То, что видела моя волнующаяся мысль и искало мое сердце, полное искреннего желания, Ты полной мерой даруешь мне: недостаточно того, что все сущее соединено Тобою, так что ни одна тварь не может пребывать вне связи с остальными, но явления мира настолько соединены с одним неким Центром, что их со-бытие дарует им качества незыблемости и неразделимости.
Преодолей в нас, Господи, откровением Своим ребяческую слабость мысли, не желающей видеть во Вселенной ничего более великого, чем совершенство тела человеческого! В дороге к более истинному знанию Мироздания дети мира сего постоянно превосходят мудрецов Израиля. Ты, Господь Иисус, «в Ком все существующее обретает прочную основу», явись наконец тем, кто жаждет Тебя и Правды Твоей, как высочайшая личность и физическое средоточие творения. Неужели не знаешь Ты, что я говорю о жизни нашей? Если бы я не был способен верить, что помощь Твоя рядом со мною оживляет, успокаивает, наполняет силой малейшие явления окружающего мира, поддерживающие меня, –разве не погиб бы я в холодном мире Твоем?
Благодарю Тебя, Господи, за то, что множеством путей Ты учил меня видеть, пока наконец я не узрел бесконечную простоту бытия! Постепенно под влиянием возраставших во мне с течением времени даров, которые Ты доверил мне еще в младенчестве моем, благодаря необыкновенным людям и спутникам, явившимся в необходимый момент мне в дороге моей, чтобы поддержать и просветить меня, под воздействием страшных и великих таинств, которые я прошел благодаря Тебе, я лишился способности видеть и выделять что-то из той Среды, где все едино.
В миг, когда жизнь Твоя стала освящением Вселенной, мой разум стал острее, сильнее и спокойнее, и теперь я погружусь в блаженное созерцание видения, красота и согласие которого бесконечны.
Перед ликом мира нашего, воплощенного Твоим воплощением, ставшим единым Телом Твоим, о Боже, я ощущаю не поглощенность мониста, стремящегося бесследно растаять в Едином, не трепет язычника, падшего к ногам зримо воспринимаемого божества, и не безвольное отрешение квиетиста, доверившегося воле высших сил.
Почерпнув у этих учений часть их достоинства, но не вводя меня в искушение, Твое всеприсутствие позволяет мне занять позицию, в которой сливаются, облагораживая друг друга, три самые опасные порыва, от начала века захватывавшие душу человеческую.
Как и монист, я углубляюсь во Всеединое, но оно столь совершенно, что я в нем нахожу, отвергнув себя, высшее развитие своей личности.
Как и язычник, я верую в доступного восприятию человеческому Господа. Я прикасаюсь к Нему посредством явлений материи, ибо я – часть материального мира. Но если я хочу обрести Его (для простого продолжения взаимодействия с Ним), я должен непрерывно продолжать свой путь сквозь всевозможные препятствия, подпадая под власть тварных существ и в то же время порываясь освободиться от них,–в непрерывном принятии мира и непрерывном освобождении от него.
Как и квиетист, я блаженно доверяюсь волнам Божьей воли, но в то же время я понимаю, что глубины Господнего замысла откроются мне только при полном использовании мной всех моих способностей, всех составляющих моего существа. Подобно Иакову, я прикоснусь к осязаемому Господу только тогда, когда буду побежден Им.
И вот, когда я увидел главную цель, к которой устремлена моя природа, все силы мои вдруг начинают трепетать в ответ на немыслимо прекрасную Божественную Ноту, в которой я слышу соединение противоположных устремлений – тягу к действию и счастье служения, радость обладания и блаженство отречения, гордость развития и упоение исчезновения в большем, чем я.
Исполненный соками материи, я восхожу к духу, который торжествует, облаченный в величие мира. И, увлеченный таинством Тела Божия, я не могу определить, какое из этих блаженств выше и благороднее: найти Слово, чтобы восторжествовать над материей, или овладеть материей, чтобы найти светлое Слово Божие и предать себя Ему.
Пусть, о Господи, Твое сошествие в мир было бы не просто значимым и привлекательным для меня, как плод абстрактных умозаключений, но чтобы оно воистину сделалось мне реальным Твоим Присутствием. И силою, и по праву, независимо от нашей воли, Ты обретаешь плоть в нашем мире, и само существование наше зависит от Тебя. Но в действительности Ты еще не одинаково присутствуешь в жизни каждого из нас. Все мы созрели в чреве одной Вселенной, и вопреки этому любой из нас формирует свою маленькую Вселенную, в которой Воплощение происходит своеобразно, различными способами и путями, недоступными для других. Именно поэтому в молитве у алтаря мы говорим, чтобы преосуществление Даров произошло для нас: «Чтобы было нам Телом и Кровью…» Если я истинно верую, что все в окружающем меня мире есть Плоть и Кровь Слова, то для меня (и в известном смысле ни для кого другого) осуществляется великая «Диафания», открывающая в глубине любого феномена мира одни и те же свет и тепло. Если же вера моя ослабнет, то эти свет и тепло исчезают, и явления мира отъединяются друг от друга.
В эти мгновения Ты снизошел, Господи, в начинающийся день. К несчастью, как неодинакова степень Присутствия Твоего в уготованных нам испытаниях! В тех же условиях, в которые будут ввергнуты я и мои братья, Ты можешь присутствовать полностью, частично или отсутствовать вовсе.
Чтобы яд не смог погубить меня сегодня, чтобы смерть не поразила меня, чтобы вино не лишило меня разума, чтобы в каждой твари я прозревал Тебя и находил Тебя,–даруй мне веру, Господи!

Причастие

Пламя Божие сошло в мир для того, чтобы охватить и опалить меня; следовательно, недостаточно только видеть его и своею верой вечно сохранять вокруг себя его жар. Надо, всем естеством своим стремясь к освящению, побудившему его зажечься, согласиться на Причащение и предложить Ему в моем лице ту пищу, за которой Он и явился.
Я падаю ниц перед Твоим, о Господи, всеприсутствием в опаленном Тобою мире, и во всем, что со мной происходило, происходит и произойдет, во всем, что окружает меня, во всем, что я свершаю и свершу в этой жизни, я жажду Тебя.
Как это страшно – обрести жизнь и вдруг ощутить, что тебя помимо твоей воли безостановочно влечет некий грозный поток, стремящийся, как это сначала кажется, поглотить все, что уносит в своих волнах!
И я говорю Тебе, Боже: я хочу, чтобы поворотом жизни, который, кроме Тебя, никто не в силах совершить, ужас перед непостижимыми переменами, готовыми пересоздать мою сущность, преосуществился бы в счастье преображения в Тебе.
И я, не трепеща, протяну руку к тому пылающему хлебу, который Ты даешь мне. В этом хлебе, таящем в себе семя всякой эволюции, я постигну истоки и смысл данного мне будущего. Я понимаю, что взять этот хлеб – значит отдать себя силам, которые мучительно отсекут меня от моей самости и бросят в круговорот бедствий, угроз, тяжелой работы души и тела, перерождения мыслей, всеотречения от своих желаний. Принять хлеб Плоти Божией значит во имя того, что превосходит все, обречь себя на такие чувства и такие оковы, которые не позволят мне испытывать радости, ранее наполнявшие мою жизнь. Господи Иисусе, я согласен на то, чтобы Ты владел мною и вел властью Своего страдающего Тела, к Которому я отныне причастен, к такому одиночеству, какое не может своими силами создать человек.
Как каждый смертный, я мечтал бы разбить шатер свой на какой-либо из избранных, высочайших вершин Земли.
Как каждый смертный, я боюсь непомерно темного и нового будущего, к которому я влеком грозным потоком.
Как каждый смертный, я вопрошаю себя, Тебя, всех: к какой цели, в каком направлении течет жизнь наша?...
Так пусть Причащение хлебом ко Христу, обладающему властью над приумножением мира, спасет меня от пустого трепета и лености. В вихре борющихся начал я движусь, о Господи, к Слову Твоему, в котором преумножится мой дар прозревать Твое Присутствие во всякой твари. Тот, кто истинно возлюбит Христа, таящегося в силах, побуждающих Землю развиваться, того Земля возьмет на свои исполинские руки и вознесет его к зримому лику Божию.
Если бы Царствие Твое, о мой Господь, было от мира сего, то, чтобы прозреть Твое присутствие и коснуться Тебя, я мог бы только предать себя силам, влекущим нас через страдания и умирание, позволяя ощутимо возрастать в нас – нас самих или же то, что мы любим более, чем себя. Но поскольку Цель, к которой устремлен земной мир, находится вдали от границ не только каждого отдельного явления, но и всего существующего, поскольку труд, совершаемый Вселенной, заключается не в том, чтобы произвести из недр своего бытия нечто высшее, чем она есть, а свершить себя путем единения в изначальном бытии, то становится очевидным, что для достижения огненной сердцевины бытия человеку мало жить для себя либо для какого бы то ни было земного дела. Мир может обрести Тебя, Господи, только путем перемены, перемещения центра, и в ходе этого переворота временно исчезнет не только какой-либо успех, но даже иллюзорная возможность плотской или духовной человеческой победы. Для соединения моей и Твоей сущности необходимо, чтобы во мне исчезли не только монада, но и мир, нужно пройти тернистый путь уничижения, которое ничто зримое не возместит. Именно поэтому, собирая в чаше горечь всех поражений, разрушений и разочарований, Ты подносишь ее к моим губам: «Пейте все».
И как я могу отказаться от этой чаши, о мой Господь, в тот миг, когда данный мне Тобою хлеб породил в самой сердцевине моего существования тягу соединиться с Тобой за пределами жизни – посредством смерти. Освящение мира не было бы совершено, если бы Ты не дал свободу силам смерти. Мое причащение не смогло бы совершиться (оно даже не имело бы права называться христианским), если бы наряду с развитием, которое достигается мной ежедневно, я не согласился бы во имя себя и во имя Вселенной как непосредственное участие в Твоей Жертве скрытое или явственное действие разрушения, старости, смерти, неостановимо угрожающих миру во спасение его или на погибель ему. Я слепо доверяюсь, Боже, страшному умалению, благодаря которому моя ограниченная самость будет заменена – ибо я верую в это – Твоим Всеприсутствием. Если кто-то всей сущностью своею возлюбит Иисуса, таящегося в разрушающих Землю силах, то Земля поднимет его, истомленного духовной жаждой, своими великими руками, и вместе с ней он очнется от судорог небытия на груди Всеблагого Господа.

Ныне, о Господи, когда, затаившись в силах мира, Ты воистину сделался для меня всем, что есть вокруг меня и во мне, я сочетаю опьянение тем, что имею, и жажду того, чего мне не хватает, в одно движение души и произнесу Тебе, вслед за Твоим слугою, те огненные слова, в которых все очевиднее будут проступать – я верю в это – контуры христианства будущего:
«Господи, прими меня в самую глубину, самое лоно Твоего сердца. И когда Ты станешь сохранять меня в нем, обжигай меня, очищай, вдохновляй, сколько Тебе угодно, до полного моего исчезновения».
О мой Господь! Наконец-то в процессе всемирного преображения и Причастия я нашел Того, кого могу от всей своей души назвать этим именем! До того момента, пока я прозревал в Тебе, Иисусе, только человека, жившего два тысячелетия назад, великого Учителя, Друга, Брата, любовь моя к Тебе была слаба и несвободна. Неужели нет вокруг нас преданных друзей, верных братьев, опытных мудрецов, к тому же менее отдаленных от нас? И, кроме этого, способен ли человек полностью вверить себя человеческой, только человеческой природе? С самого начала Вселенная, а не одно из ее составляющих, овладела моим сердцем, и никогда, ни перед кем другим я не смогу преклониться. И поэтому, даже веруя в Тебя, я долго скитался душою, не ведая, что я возлюбил. Но ныне силою сверхчеловеческой власти, дарованной Тебе Воскресением, Ты соизволяешь мне, мой Властитель, видеть Тебя во всех силах Земли, и я узнаю в Тебе моего Повелителя и с упоением отдаю свою жизнь в Твои руки.
Неисповедимы пути Господни. Два столетия тому назад, когда в груди Твоей Церкви начало ощущаться биение Твоего сердца, могло показаться, что людей привлекло то, что в Тебе явилось более ясное, более очевидное начало, чем Твое вочеловечение. И вот все неожиданно преобразилось! Сейчас я прозреваю, что «откровением» Твоего сердца Ты прежде всего стремился, Иисусе, предоставить нашей любви способность освободиться от излишне узкого, втиснутого в тесные границы представления о Тебе. В Твоей груди я вижу пламенеющий очаг, и чем более истово я взираю на эту огненную сердцевину мира, тем более ясно представляется мне, как очертания Тела Твоего тают, что они растут до необозримых размеров, и отныне я не вижу в Тебе никаких иных черт, кроме образа огненного, пламенеющего Тобою мира.
Христос во Славе: непостижимое воздействие Божие, рассредоточенное по недрам материи, и ослепительное средоточие, в котором соединяются неисчислимые нити множественности; сила, не покоряющаяся никому, как Вселенная, и дышащая пламенем, как жизнь; Ты, Чье чело белоснежно, взор сверкающ, а стопы источают сияние, более яркое, чем свет расплавленного золота; Ты, Чьи ладони вмещают звездное небо, Ты – первый и последний, живой, мертвый и воскресший; Ты, сочетающий в Своем Единстве все чары, все чувства, все силы, все состояния; это к Тебе стремилась моя душа желанием необъятным, как мир. Ты воистину мой Господь и мой Бог!
«Прими меня в глубину Свою, Господи!»
Ах! Я верую в это (и настолько сильно, что эта вера стала одним из столпов жизни моей души): мрак, где нет Тебя, был бы абсолютным небытием. Ничто не может жить и пребывать вне Тела Твоего, Господи Иисусе, и даже те, кто лишен любви Твоей, еще пользуются, к горю своему, помощью Твоего присутствия. Все мы неизбежно существуем и живем Тобой – вселенской средой плотности и жизни!
Но именно оттого, что мы несовершенны, что нас нельзя представить бесконечно-далекими или слитыми с Тобой, именно оттого, что в нас субъект единения возрастает вместе с самим единением, вручающим нас постепенно в Твои руки, – ради самой истинной сути моей внемли, Господи, желанию того, что я дерзаю назвать своей душой, хотя с каждым новым днем я понимаю, насколько она превышает меня, во имя утоления моей жажды всебытия сквозь сферы Твоей глубочайшей сущности вплоть до святая святых Твоего сердца – приближай меня к Себе!
Чем явственнее я нахожу Тебя, Господи, тем более всепронизывающим предстает предо мной Твое воздействие; по этому признаку я в любой миг могу понять, насколько приблизился я к Тебе. Когда я обнаруживаю, что все явления вокруг меня, не теряя своей сущности и явных черт, тем не менее соединены некоей непостижимой силой в неразделимое, неизмеримо близкое и неизмеримо далекое начало, когда, будучи принят в сокровенную глубину Божественного святилища, я почувствую, что беспрепятственно странствую по небу всего Творения, – тогда я пойму, что подхожу к точке, где встречаются сердце вселенной и свет, исходящий из Божьего сердца.
В этом средоточии космического горения подвергни меня, Боже, как пламени, всем влияниям, которые, будучи испытанными на большем расстоянии от Тебя, стали бы тщетными, двусмысленными и чуждыми Тебе, но, будучи освящены энергией, «которая способна покорить себе все», они преображаются в физических недрах Твоего сердца в вестников Твоей победоносной миссии. Своей любовью Ты непостижимым образом соединил очарование всего сотворенного с его ничтожеством, кротость его – с яростью, иллюзорную слабость – и внушающее страх могущество; я молю Тебя, воспламени поочередно радость и презрение в моей душе, научи ее истинной чистоте, не той, что ослабляет и разделяет сущее, но той, что усиливается от всяческой красоты; сообщи ей, что настоящая любовь – это не та, что наделена великой властью взламывать все замки жизни сразу; и, наконец, дай ей силою Твоего непрерывно растущего всеприсутствия благодатную жажду все глубже узнавать, творить и претерпевать мир, чтобы все явственнее видеть Тебя.
Все мое счастье и мой истинный успех, вся суть моего бытия, вся моя любовь к жизни, Господи, зависят от этого важнейшего прозрения, от способности видеть Твое единство со Вселенной. Пусть другие, верные своему более высокому призванию, несут весть о величии Твоего бесплотного Духа! А я верен предназначению, исходящему от тончайших струн моей души, и не желаю и не могу благовествовать ни о чем ином, кроме бесчисленных проявлений Твоей воплощенной сути в материи, я ничего иного никогда не буду способен возвещать, кроме тайны Твоего Тела, о Душа, видимая во всем окружающем нас.
Твоему Телу во всей его безмерности, т.е. миру, ставшему благодаря Твоей власти и моей веры блистающим одухотворенным горнилом, в котором все расплавляется, чтобы возродиться, – всеми силами, пробужденными во мне Твоим созидательным притяжением, всем моим слабым знанием, моими духовными связями, моим священническим титулом и (что для меня важнее всего) всей сущностью моей человеческой веры – я предаюсь, чтобы в нем родиться, пребывать и умереть, Иисусе.
Ордос, 1923

Pierre TEILHARD DE CHARDIN

LA MESSE SUR LE MONDE

Puisque, une fois encore Seigneur, non plus dans les forets de l;Aisne, mais dans les steppes d;Asie, je n;ai ni pain, ni vin, ni autel, je m;eleverai par–dessus les symboles jusqu;a la pure majeste du Reel, et je vous offrirai, moi votre pretre, sur l;autel de la Terre entiere, le travail et la peine du Monde.
Le soleil vient d;illuminer, la–bas, la frange extreme du premier Orient.
Une fois de plus, sous la nappe mouvante de ses feux, la surface vivante de la Terre s;eveille, fremit, et recommence son effrayant labeur.
Je placerai sur ma patene, o mon Dieu, la moisson attendue de ce nouvel effort. Je verserai dans mon calice la seve de tous les fruits qui seront aujourd;hui broyes. Mon calice et ma patene, ce sont les profondeurs d;une ame largement ouverte a toutes les forces qui, dans un instant, vont s;elever de tous les points du Globe et converger vers l;Esprit.
- Qu;ils viennent donc a moi, le souvenir et la mystique presence de ceux que la lumiere eveille pour une nouvelle journee !
Un a un. Seigneur, je les vois et les aime, ceux que vous m;avez donnes comme soutien et comme charme naturel de mon existence. Un a un, aussi, je les compte, les membres de cette autre et si chere famille qu;ont rassemblee peu a peu, autour de moi, a partir des elements les plus disparates, les affinites du coeur, de la recherche scientifique et de la pensee. Plus confusement, mais tous sans exception, je les evoque, ceux dont la troupe anonyme forme la masse innombrable des vivants: ceux
qui m;entourent et me supportent sans que je les connaisse; ceux qui viennent et ceux qui s;en vont ; ceux–la surtout qui, dans la verite ou a travers l;erreur, a leur bureau, a leur laboratoire ou a l;usine, croient au progres des Choses, et poursuivront passionnement aujourd;hui la lumiere.
Cette multitude agitee, trouble ou distincte, dont l;immensite nous epouvante, - cet Ocean humain, dont les lentes et monotones oscillations jettent le trouble dans les coeurs les plus croyants, je veux qu;en ce moment mon etre resonne a son murmure profond. Tout ce qui va augmenter dans le Monde, au cours de cette journee, tout ce qui va diminuer, - tout ce qui va mourir, aussi, - voila. Seigneur, ce que je m;efforce de ramasser en moi pour vous le tendre; voila la matiere de mon sacrifice, le seul don’t vous ayez envie.
Jadis, on trainait dans votre temple les premices des recoltes et la fleur des troupeaux. L;offrande que vous attendez vraiment, celle dont vous avez mysterieusement besoin chaque jour pour apaiser votre faim, pour etancher votre soif, ce n;est rien moins que l;accroissement du Monde emporte par l;universel devenir.
Recevez, Seigneur, cette Hostie totale que la Creation, mue par votre attrait, vous presente a l;aube nouvelle. Ce pain, notre effort, il n;est de lui–meme, je le sais, qu;une desagregation immense. Ce vin, notre douleur, il n;est encore, helas qu;un dissolvant breuvage. Mais, au fond de cette masse informe, vous avez mis - j;en suis sur, parce que je le sens - un irresistible et sanctifiant desir qui nous fait tous crier, depuis l;impie jusqu;au fidele: «Seigneur, faites–nous un ! »
Parce que, a defaut du zele spirituel et de la sublime purete de vos Saints, vous m;avez donne, mon Dieu, une sympathie irresistible pour tout ce qui se meut dans la matiere obscure, - parce que, irremediablement, je reconnais en moi, bien plus qu;un enfant du Ciel, un fils de la Terre, - je monterai, ce matin, en pensee, sur les hauts lieux, charge des esperances et des miseres de ma mere; et la, - fort d;un sacerdoce que vous seul, je le crois, m;avez donne, - sur tout ce qui, dans la Chair humaine, s;apprete a naitre ou a perir sous le soleil qui monte, j;appellerai le Feu.

Le feu au–dessus du monde

Le Feu, ce principe de l;etre, nous sommes domines par l;illusion tenace qu;il sort des profondeurs de la Terre, et que sa flamme s;allume progressivement le long du brillant sillage de la Vie. Vous m;avez fait la grace, Seigneur, de comprendre que cette vision etait fausse, et que, pour vous apercevoir, je devais la renverser.
Au commencement, il y avait la puissance intelligente, aimante et active.
Au commencement, il y avait le Verbe souverainement capable de s;assujettir et de petrir toute Matiere qui naitrait.
Au commencement, il n;y avait pas le froid et les tenebres; il y avait le Feu.
Voila la Verite. Ainsi donc, bien loin que de notre nuit jaillisse graduellement la lumiere, c;est la lumierе preexistante qui, patiemment et infailliblement, elimine nos ombres. Nous autres, creatures, nous sommes, par nous–memes, le Sombre et le Vide. Vous etes, mon Dieu, le fond meme et la stabilite du Milieu eternel, sans duree ni espace, en qui, graduellement, notre Univers emerge et s;acheve, en perdant les limites par ou il nous parait si grand. Tout est etre, il n;y a que de l;etre partout, hors de la fragmentation des creatures, et de l;opposition de leurs atomes.
Esprit brulant, Feu fondamental et personnel, Terme reel d;une union mille fois plus belle et desirable que la fusion destructrice imaginee par n;importe quel pantheisme, daignez, cette fois encore, descendre, pour lui donner une ame, sur la frele pellicule de matiere nouvelle dont va s;envelopper le Monde, aujourd;hui.
Je le sais. Nous ne saurions dicter ni meme anticiper, le moindre de vos gestes. De Vous, toutes les initiatives, a commencer par celle de ma priere.
Verbe etincelant, Puissance ardente, Vous qui petrissez le Multiple pour lui insuffler votre vie, abaissez, je vous prie, sur nous, vos mains puissantes, vos mains prevenantes, vos mains omnipresentes, ces mains qui ne touchent ni ici, ni la (comme ferait une main humaine), mais qui,
melees a la profondeur et a l;universalite presente et passee des Choses, nous atteignent simultanement par tout ce qu;il y a de plus vaste et de plus interieur, en nous et autour de nous.
De ces mains invincibles, preparez, par une adaptation supreme, pour la grande oeuvre que vous meditez, l;effort terrestre dont je vous presente en ce moment, ramassee dans mon coeur, la totalite.
Remaniez–le, cet effort, rectifiez–le, refondez–le jusque dans ses origines, vous qui savez pourquoi il est impossible que la creature naisse autrement que portee sur la tige d;une interminable evolution.
Et maintenant, prononcez sur lui, par ma bouche, la double et efficace parole, sans laquelle tout branle, tout se denoue, dans notre sagesse et dans notre experience, – avec laquelle tout se rejoint et tout se consolide a perte de vue dans nos speculations et notre pratique de l;Univers. – Sur toute vie qui va germer, croitre, fleurir et murir en ce jour, repetez: «Ceci est mon corps.» – Et, sur toute mort qui s;apprete a ronger, a fletrir, a couper, commandez (mystere de foi par excellence): «Ceci est mon sang!»

Le feu dans le monde

C;est fait.
Le Feu, encore une fois, a penetre la Terre.
Il n;est pas tombe bruyamment sur les cimes, comme la foudre en son eclat. Le Maitre force–t–il les portes pour entrer chez lui?
Sans secousse, sans tonnerre, la flamme a tout illumine par le dedans. Depuis le coeur du moindre atome jusqu;a l;energie des lois les plus universelles, elle a si naturellement envahi individuellement et dans leur ensemble, chaque element, chaque ressort, chaque liaison de notre Cosmos, que celui–ci, pourrait–on croire, s;est enflamme spontanement.
Dans la nouvelle Humanite qui s;engendre aujourd;hui, le Verbe a prolonge l;acte sans fin de sa naissance; et, par la vertu de son immersion au sein du Monde, les grandes eaux de la Matiere, sans un frisson, se sont chargees de vie. Rien n;a fremi, en apparence, sous l;ineffable transformation. Et cependant, mysterieusement et reellement, au conta& de la substantielle Parole, l;Univers, immense Hostie, est devenu Chair. Toute matiere est desormais incarnee, mon Dieu, par votre Incarnation.
L;Univers, il y a longtemps que nos pensees et nos experiences humaines avaient reconnu les estranges proprietes qui le font si pareil a une Chair...
Comme la Chair, il nous attire par le charme qui flotte dans le mystere de ses plis et la profondeur de ses yeux.
Comme la Chair, il se decompose et nous echappe sous le travail de nos analyses, de nos decheances, et de sa propre duree.
Comme la Chair, il ne s;etreint vraiment que dans l;effort sans fin pour l;atteindre toujours au–dela de ce qui nous est donne.
Ce melange troublant de proximite et de distance, nous le sentons tous, Seigneur, en naissant. Et il n;y a pas, dans l;heritage de douleur et d;esperance que se transmettent les ages, il n;y a pas de nostalgie plus desolee que celle qui fait pleurer l;homme d;irritation et de desir au sein de la Presence qui flotte impalpable et anonyme, en toutes choses, autour de lui: «Si forte attrectent eum.»
Maintenant, Seigneur, par la Consecration du Monde, la lueur et le parfum flottant dans l;Univers prennent pour moi corps et visage, en Vous. Ce qu;entrevoyait ma pensee hesitante, ce que reclamait mon coeur par un desir invraisemblable, vous me le donnez magnifiquement: que les creatures soient non seulement tellement solidaires entre elles, qu;aucune ne puisse exister sans toutes les autres pour l;entourer, – mais qu;elles soient tellement suspendues a un meme centre reel, qu;une veritable Vie, subie en commun, leur donne, en definitive, leur consistance et leur union.
Faites eclater, mon Dieu, par l;audace de votre Revelation, la timidite d;une pensee puerile qui n;ose rien concevoir de plus vaste, ni de plus vivant au monde que la miserable perfection de notre organisme humain 1 Sur la voie d;une comprehension plus hardie de l;Univers, les enfants du siecle devancent chaque jour les maitres d;Israel. Vous, Seigneur jesus, « en qui toutes choses trouvent leur consistance », revelez–Vous enfin a ceux qui vous aiment, comme l;Ame superieure et le Foyer physique de la Creation. Il y va de notre vie, ne le voyez–vous pas ? Si je ne pouvais croire, moi, que votre Presence reelle anime, assouplit, rechauffe la moindre des energies qui me penetrent ou me frolent, est–ce que, transi dans les moelles de mon etre, je ne mourrais pas de froid ?
Merci, mon Dieu, d;avoir, de mille manieres, conduit mon regard, jusqu;a lui faire decouvrir l;immense simplicite des Choses 1 Peu a peu, sous le developpement irresistible des aspirations que vous avez deposees en moi quand j;etais encore un enfant, sous l;influence d;amis exceptionnels qui se sont trouves a point nomme sur ma route pour eclairer et fortifier mon esprit, sous l;eveil d;initiations terribles et douces dont vous m;avez fait successivement franchir les cercles, j;en suis venu a ne pouvoir plus rien voir ni respirer hors du Milieu ou tout n;est qu;Un.
En ce moment ou votre Vie vient de passer, avec un surcroit de vigueur, dans le Sacrement du Monde, je gouterai, avec une conscience accrue, la forte et calme ivresse d;une vision dont je n;arrive pas a epuiser la coherence et les harmonies.
Ce que j;eprouve, en face et au sein du Monde assimile par votre Chair, devenu votre Chair, mon Dieu, – ce n;est ni l;absorption du moniste avide de se fondre dans l;unite des choses, – ni l;emotion du paien prosterne aux pieds d;une divinite tangible, – ni l;abandon passif du quietiste ballotte au gre des energies mystiques.
Prenant a ces divers courants quelque chose de leur force sans me pousser sur aucun ecueil, l;attitude en laquelle me fixe votre universelle Presence est une admirable synthese ou se melent, en se corrigeant, trois des plus redoutables passions qui puissent jamais dechainer un Coeur humain.
Comme le moniste, je me plonge dans l;Unite totale, – mais l;Unite qui me recoit est si parfait qu;en elle je sais trouver, en me perdant, le dernier achevement de mon individualite.
Comme le paien, j;adore un Dieu palpable. Je le touche meme, ce Dieu, par toute la surface et la profondeur du Monde de la Matiere ou je suis pris. Mais, pour le saisir comme je voudrais (simplement pour continuer a le toucher), il me faut aller toujours plus loin, a travers et au–dela de toute emprise, – sans pouvoir jamais me reposer en rien, – porte a chaque instant par les creatures, et a chaque instant les depassant, – dans un continuel accueil et un continuel detachement.
Comme le quietiste, je me laisse delicieusement bercer par la divine Fantaisie. Mais, en meme temps, je sais que la Volonte divine ne me sera revelee, a chaque moment, qu;a la limite de mon effort. Je ne toucherai Dieu dans la Matiere, comme Jacob, que lorsque j;aurai ete vaincu par lui.
Ainsi, parce que m;est apparu l;Objet definitif, total, sur lequel est accordee ma nature, les puissances de mon etre se mettent spontanement a vibrer suivant une Note Unique, incroyablement riche, ou je distingue, unies sans effort, les tendances les plus opposees: l;exaltation d;agir et la joie de subir; la volupte de tenir et la fievre de depasser; l;orgueil de grandir et le bonheur de disparaitre en un plus grand que soi.
Riche de la seve du Monde, je monte vers l;Esprit qui me sourit au–dela de toute conquete, drape dans la splendeur concrete de l;Univers. Et je ne saurais dire, perdu dans le mystere de la Chair divine, quelle est la plus radieuse de ces deux beatitudes: avoir trouve le Verbe pour dominer la Matiere, ou posseder la Matiere pour atteindre et subir la lumiere de Dieu.
Faites, Seigneur, que, pour moi, votre descente sous les Especes universelles ne soit pas seulement cherie et caressee comme le fruit d;une speculation philosophique, mais qu;elle me devienne veritablement une Presence reelle. En puissance et en droit, que nous le voulions ou non, vous etes incarne dans le Monde, et nous vivons suspendus a vous. Mais, en fait, il s;en faut (et de combien 1) que pour nous tous vous soyez egalement proche. Portes, tous ensemble, au sein d;un meme Monde, nous formons neanmoins chacun notre petit Univers en qui l;Incarnation s;opere independamment, avec une intensite et des nuances incommunicables. Et voila pourquoi, dans notre priere a l;autel, nous demandons que pour nous la consecration se fasse: «Ut nobis Corpus et Sanguis fiat...» Si je crois fermement que tout, autour de moi, est le Corps et le Sang du Verbe; alors pour moi (et en un sens pour moi seul), se produit la merveilleuse «Diaphanie» qui fait objectivement transparaitre dans la profondeur de tout fait et de tout element, la chaleur lumineuse d;une meme Vie. Que ma foi, par malheur, se relache, et aussitot, la lumiere s;eteint, tout devient obscur, tout se decompose.
Dans la journee qui commence, Seigneur, vous venez de descendre. Helas! pour les memes evenements qui se preparent, et que nous subirons tous, quelle infinie diversite dans les degres de votre Presence l Dans les memes circonstances, exactement, qui s;appretent a m;envelopper et a envelopper mes freres, vous pouvez etre un peu, beaucoup, de plus en plus, ou pas du tout.
Pour qu;aucun poison ne me nuise aujourd;hui, pour qu;aucune mort ne me tue, pour qu;aucun vin ne me grise, pour que dans toute creature je vous decouvre et je vous sente,
– Seigneur, faites que je croie!

Si le Feu est descendu au coeur du Monde, c;est finalement pour me prendre et pour m;absorber. Des lors, il ne suffit pas que je le contemple, et que par une foi entretenue, j;intensifie sans cesse autour de moi son ardeur. Il faut qu;apres avoir coopere, de toutes mes forces, a la Consecration qui le fait jaillir, je consente enfin a la Communion qui lui donnera, en ma personne, l;aliment qu;il est venu finalement chercher.
Je me prosterne, mon Dieu, devant votre Presence dans l;Univers devenu ardent et, sous les traits de tout ce que je rencontrerai, et de tout ce qui m;arrivera, et de tout ce que je realiserai en ce jour, je vous desire et je vous attends.
C;est une chose terrible d;etre ne, c;est–a–dire de se trouver irrevocablement emporte, sans l;avoir voulu, dans un torrent d;energie formidable qui parait vouloir detruire tout ce qu;il entraine en lui.
Je veux, mon Dieu, que par un renversement de forces dont vous pouvez seul etre l;auteur, l;effroi qui me saisit devant les alterations sans nom qui s;appretent a renouveler mon etre se mue en une joie debordante d;etre transforme en Vous.
Sans hesiter, d;abord, j;etendrai la main vers le pain brulant que vous me presentez. Dans ce pain, ou vous avez enferme le germe de tout developpement, je reconnais le principe et le secret de l;avenir que vous me reservez. Le prendre, c;est me livrer, je le sais, aux puissances qui m;arracheront douloureusement a moi–meme pour me pousser au danger, au travail, a la renovation continuelle des idees, au detachement austere dans les affections. Le manger, c;est contracter, pour ce qui est en tout audessus de tout, un gout et une affinite qui me rendront desormais impossibles les joies ou se rechauffait ma vie. Seigneur Jesus, j;accepte d;etre possede par Vous et mene par l;inexprimable puissance de votre Corps auquel je serai lie, vers des solitudes ou, seul, je n;aurais jamais ose monter. Instinctivement, comme tout Homme, j;aimerais dresser ici–bas ma tente sur un sommet choisi. J;ai peur, aussi, comme tous mes freres, de l;avenir trop mysterieux et trop nouveau vers lequel me chasse la duree. Et puis je me demande, anxieux avec eux, ou va la vie... Puisse cette Communion du pain avec le Christ revetu des puissances qui dilatent le Monde me liberer de ma timidite et de ma nonchalance ! Je me jette, o mon Dieu, sur votre parole, dans le tourbillon des luttes et des energies ou se developpera mon pouvoir de saisir et d;eprouver votre Sainte Presence. Celui qui aimera passionnement Jesus cache dans les
forces qui font grandir la Terre, la Terre, maternellement, le soulevera dans ses bras geants, et elle lui fera contempler le visage de Dieu.
Si votre royaume, mon Dieu, etait de ce Monde, ce serait assez, pour vous tenir, que Je me confie aux puissances qui nous font souffrir et mourir en nous agrandissant palpablement, nous ou ce qui nous est plus cher que nous–memes. Mais, parce que le Terme vers lequel se meut la Terre est au–dela, non seulement de chaque chose individuelle, mais de l;ensemble des choses, - parce que le travail du Monde consiste, non pas a engendrer en lui–meme quelque Realite supreme, mais a se consommer par union dans un Etre preexistant, il se trouve que, pour parvenir au centre flamboyant de l;Univers, ce n;est pas assez pour l;Homme de vivre de plus en plus pour soi, ni meme de faire passer sa vie dans une cause terrestre, si grande soit–elle. Le Monde ne peut vous rejoindre finalement Seigneur, que par une sorte d;inversion, de retournement, d;excentration ou sombre pour un temps, non seulement la reussite des individus, mais l;apparence meme de tout avantage humain. Pour que mon etre soit decidement annexe au votre, il faut que meure en moi, non seulement la monade, mais le Monde, c;est–a–dire que je passe par la phase dechirante d;une diminution que rien de tangible ne viendra compenser. Voila pourquoi, recueillant dans le calice l;amertume de toutes les separations, de toutes les limitations, de toutes les decheances steriles, vous me le tendez. « Buvez–en tous. » Comment le refuserais–je ce calice, Seigneur, maintenant que par le pain auquel vous m;avez fait gouter a glisse dans la moelle de mon etre l;inextinguible passion de vous rejoindre, plus loin que la vie, a travers la mort. La Consecration du Monde serait demeuree inachevee, tout a l;heure, si vous n;aviez pas anime avec predilection, pour ceux–la qui croiraient, les forces qui tuent, apres celles qui vivifient.
Ma Communion maintenant serait incomplete (elle ne serait pas chretienne, tout simplement) si, avec les accroissements que m;apporte cette nouvelle journee, je ne recevais pas, en mon nom et au nom du Monde, comme la plus directe participation a vous–meme, le travail, sourd ou manifeste, d;affaiblissement, de vieillesse et de mort qui mine incessamment l;Univers, pour son salut ou sa condamnation. Je m;abandonne eperdument, o mon Dieu, aux actions redoutables de dissolution par lesquelles se substituera aujourd;hui, je veux le croire aveuglement, a mon etroite personnalite votre divine Presence.
Celui qui aura aime passionnement Jesus cache dans les forces qui font mourir la Terre, la Terre en defaillant le serrera dans ses bras geants, et avec elle, il se reveillera dans le sein de Dieu.

Et maintenant, jesus, que voile sous les puissances du Monde, vous etes devenu veritablement et physiquement tout pour moi, tout autour de moi, tout en moi, je ferai passer dans une meme aspiration l;ivresse de ce que je tiens et la soif de ce qui me manque, et je vous repeterai, apres votre serviteur, les paroles enflammees ou se reconnaitra toujours plus exactement, j;en ai la foi inebranlable, le Christianisme de demain:
« Seigneur, enfermez–moi au plus profond des entrailles de votre Coeur. Et, quand vous m;y tiendrez, brulez–moi, purifiez–moi, enflammez–moi, sublimez–moi, jusqu;a satisfaction parfaite de vos gouts, jusqu;a la plus complete annihilation de moi–meme. »
«Tu autem, Domine mi, include me in imis visceribus Cordis tui. Atque ibi me detine, excoque, expurga, accende, ignifac, sublima, ad purissimum Cordis tui gustum atque placitum, ad puram annihilationem meam.»
«Seigneur.» Oh, oui, enfin ! par le double mystere de la Consecration et de la Communion universelles, j;ai donc trouve quelqu;un a qui je puisse, a plein coeur, donner ce nom ! Tant que je n;ai su ou ose voir en Vous, jesus, que l;homme d;il y a deux mille ans, le Moraliste sublime, l;Ami, le Frere, mon amour est reste timide et gene. Des amis, des freres, des sages, est–ce que nous n;en avons pas de bien grands, de bien exquis, et de plus proches, autour de nous ? Et puis, l;Homme peut–il se donner pleinement a une nature seulement humaine ? Depuis toujours, le Monde au–dessus de tout Element titi Monde, avait pris mon coeur, et jamais, devant personne autre, je n;aurais sincerement plie. Alors, longtemps, meme en croyant, j;ai erre sans savoir ce que j;aimais. Mais, aujourd;hui que par la manifestation des pouvoirs supra–humains que vous a conferes la Resurrection vous transparaissez pour moi, Maitre, a travers toutes les puissances de la Terre, alors je vous reconnais comme mon Souverain et je me livre delicieusement a Vous.
Etranges demarches de votre Esprit, mon Dieu ! – Quand, il y a deux siecles, a commence a se faire sentir, clans votre Eglise, l;attrait distinct de votre Coeur, il a pu sembler que ce qui seduisait les ames, c;etait la decouverte en Vous, d;un element plus determine, plus circonscrit, que votre Humanite meme.
Or, voici que maintenant, renversement soudain ! il devient evident que, par la «revelation» de votre Coeur, Vous avez surtout voulu, jesus, fournir a notre amour le moyen d;echapper a ce qu;il y avait de trop etroit, de trop precis, de trop limite, dans l;image que nous nous faisions de Vous. Au centre de votre poitrine, je n;apercois rien d;autre qu;une fournaise; et, plus je fixe ce foyer ardent, plus il me semble que, tout autour, les contours de votre Corps fondent, qu;ils s;agrandissent au–dela de toute mesure jusqu;a ce que je ne distingue plus en Vous d;autres traits que la figure d;un Monde enflamme.
Christ glorieux; Influence secretement diffuse au sein de la Matiere et Centre eblouissant ou se relient les fibres sans nombre du Multiple; Puissance implacable comme le Monde et chaude comme la Vie; Vous dont le front est de neige, les yeux de feu, les pieds plus etincelants que l;or en fusion; Vous dont les mains emprisonnent les etoiles; Vous qui etes le premier et le dernier, le vivant, le mort et le ressuscite; Vous qui rassemblez en votre unite exuberante tous les charmes, tous les gouts, toutes les forces, tous les etats; c;est Vous que mon etre appelait d;un desir aussi vaste que l;Univers: Vous etes vraiment mon Seigneur et mon Dieu !
«Enfermez–moi en Vous, Seigneur» – Ah! je le crois (je le crois meme si bien que cette foi est devenue un des supports de ma vie intime), des tenebres absolument exterieures a Vous seraient un pur neant. Rien ne peut subsister en dehors de votre Chair, jesus, au point que ceux–la memes qui se trouvent rejetes hors de votre amour beneficient encore, pour leur malheur, du support de votre presence. Tous, nous sommes irremediablement en Vous, Milieu universel de consistance et de vie! –Mais justement parce que nous ne sommes pas des choses toutes faites qui peuvent etre concues indifferemment comme proches ou eloignees de Vous; justement parce qu;en nous le sujet de l;union croit avec l;union meme qui nous donne progressivement a Vous; – au nom de ce qu;il y a de plus essentiel dans mon etre, Seigneur, ecoutez le desir de cette chose que j;ose bien appeler mon ame, encore que, chaque jour davantage, je comprenne combien elle est plus grande que moi; et, pour etancher ma soif d;exister, – a travers les zones successives de votre Substance profonde, – jusqu;aux replis les plus intimes du Centre de votre Coeur, attirez–moi !
Plus Vous etes rencontre profond, Maitre, plus votre influence se decouvre universelle. A ce caractere, je pourrai apprecier, a chaque instant, de combien je me suis avance en Vous. Lorsque, toutes choses gardant autour de moi leur saveur et leurs contours, je les verrai neanmoins diffusees, par une ame secrete, dans un Element unique, infiniment proche et infiniment distant, – lorsque, emprisonne dans l;intimite jalouse d;un sanctuaire divin, je me sentirai cependant errer librement a travers le ciel de toutes creatures, – alors, je saurai que j;approche du lieu central ou converge le coeur du Monde dans le rayonnement descendant du Coeur de Dieu.
En ce point d;universel embrasement, agissez sur moi, Seigneur, par le feu reuni de toutes les actions interieures et exterieures qui, subies moins pres de Vous, seraient neutres, equivoques ou hostiles; mais qui, animees par une Energie « quae possit sibi omnia subjicere », deviennent, dans les profondeurs physiques de votre Coeur, les anges de votre victorieuse operation. Par une combinaison merveilleuse, avec votre attrait, du charme des creatures et de leur insuffisance, de leur douceur et de leur mechancete, de leur faiblesse decevante et de leur effroyable puissance, – exaltez tour a tour, et degoutez mon coeur; apprenez–lui la purete vraie, celle qui n;est pas une separation anemiante des choses, mais un elan a travers toutes beautes; revelez–lui la charite veritable, celle qui n;est pas la peur sterile de faire du mal, mais la volonte vigoureuse de forcer, tous ensemble, les portes de la vie; donnez–lui, enfin, donnez–lui surtout, par une vision grandissante de votre omnipresence, la passion bienheureuse de decouvrir, de faire et de subir toujours un peu plus le Monde, afin de penetrer toujours davantage en Vous.
Toute ma joie et ma reussite, toute ma raison d;etre et mon gout de vivre, mon Dieu, sont suspendus a cette vision fondamentale de votre conjonction avec l;Univers. Que d;autres annoncent, suivant leur fonction plus haute, les splendeurs de votre pur Esprit 1 Pour moi, domine par une vocation qui tient aux dernieres fibres de ma nature, je ne veux, ni je ne puis dire autre chose que les innombrables prolongements de votre Etre incarne a travers la Matiere; je ne saurai jamais precher que le mystere de votre Chair, o Ame qui transparaissez dans tout ce qui nous entoure !
A votre Corps dans toute son extension, c;est–a–dire au Monde devenu, par votre puissance et par ma foi, le creuset magnifique et vivant ou tout
disparait pour renaitre,
– par toutes les ressources qu;a fait jaillir en moi votre attraction creatrice, par ma trop faible science,
– par mes liens religieux,
– par mon sacerdoce,
– et (ce a quoi je tiens le plus) par le fond de ma conviction humaine,
– je me voue pour en vivre et pour en mourir,
Jesus.