Свет и тень архипа куинджи. Художник орловский раскрывает "тайну" куинджи Свет и тень

Истинное творчество вдохновляет и возвышает человека, перенося его в Миры высшей реальности. "Через искусство имеете Свет". (Грани Агни Йоги. Т. 13, 332)

Каждый большой мастер, приобщая зрителя к Красоте, вкладывает в свои произведения определенные идеи, создает определенные формы, в которые облачает эти идеи.

Чем насыщал свои полотна Архип Иванович Куинджи, о чем "говорят" его пейзажи? Глядя на картины художника, даже поверхностный зритель ощущает необычность изображенного в них света. "Куинджи – художник света, – писал Илья Ефимович Репин в "Воспоминаниях". – Свет – очарование, и сила света, и его иллюзия были его целью. Конечно, вся суть этого явления заключалась в самом Куинджи, в его феноменальности, личной врожденной оригинальности. Он слушал только своего гения – демона…".

Очарование света, вместе с красотой и гармоничностью композиции, часто передающей обобщенный до Вселенского величия пейзаж, придает каждой картине Куинджи особый магнетизм. Его истоки всегда лежат в тех сферах, куда уносит творца вдохновение в процессе творческого акта. И чем выше творческая мысль художника, сильнее и чище огонь его сердца, тем значительнее плоды его творчества.

"Почему великие творения искусства так ценятся людьми и не умирают? Потому, что в них сконцентрированы кристаллы Света, вложенного в них руками творца данного произведения. Огненный дух художника, ваятеля, поэта, композитора, в процессе своего творчества, насыщает элементами Света то, что творит он. А так как элементы Света обычному разрушению временем или забвению не подлежат, то длительность жизни великих произведений искусства идет далеко за пределы жизни вещей и предметов обычных" .

Следует сказать, что не только творческий гений Куинджи, но и черты его характера имели большую силу и притягательность. Редкий художник, не желая "штамповать шедевры", откажется в апогее славы от демонстрации своих работ, как это сделал Куинджи. Не каждый мастер может быть так авторитетен для своих учеников, каким был Архип Иванович, создавший целую плеяду воистину самобытных художников.

Один из его учеников – Николай Константинович Рерих – характеризовал грандиозную личность своего учителя, его необыкновенный жизненный путь так:

"Вся культурная Россия знала Куинджи. Даже нападки делали это имя еще более значительным. Знают о Куинджи - о большом, самобытном художнике. Знают, как он после неслыханного успеха прекратил выставлять; работал для себя. Знают его как друга молодежи и печальника обездоленных. Знают его как славного мечтателя в стремлении объять великое и всех примирить, отдавшего все свое миллионное состояние. Знают, какими личными лишениями это состояние было составлено. Знают его как решительного заступника за все, в чем он был уверен и, в честности чего он был убежден. Знают как строгого критика; и в глубине его часто резких суждений было искреннее желание успеха всему достойному. Помнят его громкую речь и смелые доводы, заставлявшие иногда бледнеть окружающих.

…Около имени Куинджи всегда было много таинственного. Верилось в особую силу этого человека" .

Период художественного формирования Архипа Ивановича Куинджи окружен легендами. Собственно, и год его рождения установлен небезусловно (1840, 1841 или 1842). Он родился в Мариуполе в бедной греческой семье то ли крестьянина, то ли сапожника. Фамилия "Куинджи", означающая "золотых дел мастер", начинает фигурировать в документах только с 1857 года.

Рано осиротев, мальчик жил у родственников, работал у чужих людей: был слугой у хлеботорговца, служил у подрядчика, работал ретушером у фотографа. Основы грамоты Куинджи получил от знакомого учителя грека, а затем занимался в городской школе. Любовь к рисованию проявилась у него в детстве, он рисовал везде, где приходилось, – на стенах домов, заборах, обрывках бумаги. По позднейшим документам Куинджи значился "учеником школы Айвазовского", установлен факт его пребывания в Феодосии, но учился ли он у самого мариниста или у одного из его учеников, сказать трудно.

В начале шестидесятых годов мы застаем Куинджи в Петербурге, где он, видимо, посещает Академию художеств вольнослушателем. Есть свидетельство, выданное "ученику школы профессора Айвазовского Архипу Куинджи в том, что он за хорошие познания в живописи пейзажей Советом Академии... признан достойным звания свободного художника". Этот документ подтверждает очевидное влияние Айвазовского на первые работы Куинджи ("Буря на Черном море", "Рыбачья хижина на берегу Азовского моря").

В 1868 году художник принял участие в академической выставке. Он представил картины "Татарская деревня при лунном освещении", "Буря на Черном море", "Исаакиевский собор при лунном освещении", за которые получил звание неклассного художника. Окунувшись в атмосферу художественной жизни, он дружит с И. Е. Репиным и В. М. Васнецовым, знакомится с И.Н. Крамским – идеологом передовых русских художников. Лиричность пейзажей Саврасова, поэтическое восприятие природы в картинах Васильева, эпичность полотен Шишкина - все открывается перед внимательным взглядом молодого художника.

Куинджи А.И. Осенняя распутица

Куинджи также близка реалистическая направленность, характерная для картин художников-передвижников. Яркий пример тому созданная им в 1872 году картина "Осенняя распутица". В ней художник не просто передал осенний холодный день, размытую дорогу с тускло поблескивающими лужами - он ввел в пейзаж одинокую фигуру женщины с ребенком, которая с трудом идет по грязи. Осенний пейзаж, пронизанный сыростью и мглой, становится печальным рассказом о простых русских людях, о тоскливой безрадостной жизни.

Куинджи А.И.
Ладожское озеро

Лето 1872 года Куинджи провел на Ладожском озере, на острове Валаам. В результате появились картины: "Ладожское озеро" (1872), "На острове Валаам" (1873). Неторопливо, спокойно ведет художник в своих картинах повествование о природе острова, с его гранитными берегами, омываемыми протоками, с темными густыми лесами, упавшими деревьями. Последнее из названных полотен можно сопоставить с былинным эпосом, живописным сказанием о могучей северной стороне. Серебристо-голубоватый тон картины сообщает ей особую эмоциональную приподнятость. После выставки 1873 года, на которой это произведение было показано, о Куинджи заговорили в прессе, отмечая его самобытный и большой талант.

Картина "На острове Валаам" была приобретена Третьяковым. Продажа картин дала художнику возможность совершить небольшое путешествие в Европу. Примечательно, что, проехав пол Европы, побывав в ее "художественной столице" – Париже, Куинджи заявил, что не нашел там ничего интересного и что надо работать в России.

Куинджи А.И. На острове Валаам

Куинджи А.И. Забытая деревня

По возвращении в Петербург Куинджи поселяется на Васильевском острове напротив квартиры художника Крамского. Неожиданно для себя Крамской обнаруживает в Архипе Ивановиче самобытного философа и недюжинного политика. Устремление художника к реализму, непосредственно связанное с демократическими взглядами на жизнь, проявилось в следующей большой картине "Забытая деревня" (1874 г.), которая по остроте социального звучания, беспощадной правде показа пореформенной русской деревни перекликалась с картинами передвижников.

В следующем году Куинджи выставил три картины: "Чумацкий тракт в Мариуполе", "Степь в цвету" и "Степь вечером". В картине "Чумацкий тракт" художник изобразил нескончаемый поток обозов, медленно движущихся в хмурый день по осенней степи. Ощущение холода, сырости усиливается колористическим решением полотна. Совсем иные по настроению "Степь вечером" и "Степь в цвету". Художник утверждал в них красоту природы, восхищался живительной силой солнечного тепла. С этих работ, по существу, начинается новый этап творчества вполне сложившегося художника.

Куинджи А.И. Чумацкий тракт в Мариуполе

Куинджи А.И. Степь в цвету

К середине 70-х годов Куинджи стал так популярен, что представить передвижные выставки без его работ казалось невозможным. В 1875 году его принимают в члены Товарищества передвижных художественных выставок.

"Чумацкий тракт" – третья картина, приобретенная Третьяковым. Появившиеся средства, вновь позволяют Куинджи поехать за границу, на этот раз совместно с Репиным. И вновь Куинджи не нашел там того, к чему стремился в поисках собственного художественного видения.

После возвращения из-за границы Куинджи обвенчался с Верой Леонтьевной Кетчерджи из Мариуполя. Молодые поселились в Петербурге. В свадебное путешествие они поехали на остров Валаам. Осеннее ненастье возмутило воды Ладожского озера, и пароход, на котором ехали молодожены, стал тонуть. Куинджи с большим трудом спаслись на лодке, однако эскизы и заготовки будущих полотен – все пропало.

В 1876 году на Пятую передвижную выставку Куинджи представил замечательную картину – "Украинская ночь". Газета "Русские ведомости" писала, что у картины постоянно стоит толпа, восторгам нет конца. Критика отмечала: "Новость и невиданной силы эффект… В иллюзии лунного света Куинджи пошел дальше всех, даже Айвазовского". Картина положила начало романтическому взгляду Куинджи на мир.

Куинджи А.И. Украинская ночь

Куинджи А.И. Вечер

Почти все художники встретили картину с недоверием, настороженностью и отрицанием. Она не понята была даже Крамским. Так же не поняты и не приняты два его полотна, написанные в 1978 г. – "Закат солнца в лесу" и "Вечер". Вот что писал тонкий и чуткий Крамской: "…что-то в его принципах о колорите есть для меня совершенно недоступное; быть может, это совершенно новый живописный принцип… Еще его "Лес" я могу понять и даже восхищаться, как чем-то горячечным, каким-то страшным сном, но его заходящее солнце на избушках решительно выше моего понимания. Я совершенный дурак перед этой картиной. Я вижу, что самый свет на белой избе так верен, что моему глазу так же утомительно на него смотреть, как на живую действительность; через 5 минут у меня в глазу больно, я отворачиваюсь, закрываю глаза и не хочу больше смотреть. Неужели это художественное впечатление? Короче, я не совсем понимаю Куинджи" .

Теперь именем Куинджи пестрят газеты. Его не минует ни один критик. Публика устремляется к его работам. Спорят о солнечном спектре, о законах оптики, о научном подходе к вопросам света. Академия художеств была вынуждена признать небывалый успех. Куинджи был представлен к званию академика, но в результате получил только звание художника 1-й степени.

На Седьмую выставку передвижников 1879 года Куинджи представил три пейзажа: "Север", "После грозы", "Березовая роща". Разные по мотивам, они объединены большим поэтическим чувством. Картина "Север" продолжала серию северных пейзажей, начатых "Ладожским озером". Это полотно – обобщенный поэтический образ Севера, итог раздумий, размышлений о величественной и суровой природе. В картине нет ярких световых эффектов. Небо высокое, волнующее, как всегда у Куинджи, занимает более половины холста. Одиноко стоящие сосны устремлены к небу. Небу отдано явное предпочтение, мазок здесь динамичен и прерывист. Передний же план написан эскизным, протяжным мазком. Картина "Север" завершала трилогию, задуманную еще в 1872 году, и была последней из этой серии. На долгие годы потом Куинджи отдает свои талант воспеванию природы южной и средней полосы России.

Куинджи А.И. Север

Куинджи А.И. Березовая роща

Полон жизни, движения, ощущения свежести омытой дождем природы пейзаж "После грозы". Но наибольший успех на выставке выпал на долю картины "Березовая роща". Толпы людей часами простаивали у этого полотна. Казалось, будто само солнце проникло в помещение выставочного зала, освещая зеленую поляну, играя на белых стволах берез, на ветвях могучих деревьев. Работая над картиной, Куинджи искал прежде всего наиболее выразительную композицию. От эскиза к эскизу уточнялись расположение деревьев, размеры поляны. В окончательном варианте нет ничего случайного, "списанного" с натуры. Передний план погружен в тень - так подчеркивается звучность, насыщенность солнцем зеленой поляны. Художник сумел, избежав театральности, создать декоративную картину в лучшем понимании этого слова.

Куинджи А.И. Лунная ночь
на Днепре

В 1880 году в Петербурге на Большой Морской (ныне ул. Герцена) была открыта необычайная выставка: демонстрировалась одна картина – "Лунная ночь на Днепре". Она вызвала бурю восторгов. У входа на выставку стояла огромная очередь.

"Лунная ночь на Днепре" написана Куинджи после выхода из Товарищества передвижников. Небольшое, ограниченное по размерам полотно, кажется, распахивает окно в мир, в торжественную красоту и глубину южного ночного неба. Зеленоватая лента тихой реки почти сливается у горизонта с темным небом, покрытым легкими облаками. Притягивает к себе фосфорическое свечение луны, как в целом волшебный, магнетичный настрой картины.

Зависть, вызванная невиданным триумфом Куинджи, привела к травле художника, распространению нелепых слухов и анекдотов. Чистяков писал Третьякову: "Все пейзажисты говорят, что эффект Куинджи – дело нехитрое, а сами сделать его не могут…" .

"Эффект Куинджи" – не что иное, как результат огромной работы художника, длительных поисков. Упорным, настойчивым трудом достигал Куинджи виртуозного владения цветом, той композиционной простоты, которые отличают его лучшие работы. Его мастерская была лабораторией исследователя. Он много экспериментировал, изучал законы действия дополнительных цветов, отыскивая верный тон, сверял его с цветовыми отношениями в самой природе. Этому способствовало его общение с университетским профессором физики Ф.Ф. Петрушевским, изучавшим проблемы цветоведения, которые он обобщил в книге "Свет и цвет сами по себе и по отношению к живописи".

Очевидно, что вопросы цвето- и световосприятия также обсуждались Куинджи и с Д.И. Менделеевым – хорошим знакомым художника. Рассказывают, что однажды Д.И. Менделеев собрал в своем физическом кабинете на университетском дворе художников-передвижников и испробовал прибор для измерения чувствительности глаза к тонким нюансам тонов, Куинджи побил рекорд чувствительности до идеальных точностей! Но главное-то, конечно, заключалось в общей гениальности натуры и необыкновенной работоспособности в письме. "Ах, как живо помню я его за этим процессом! - восклицал Репин. - Коренастая фигура с огромной головой, шевелюрой Авессалома и очаровательными очами быка... Опять острейший луч волооких на холст; опять долгое соображение и проверка на расстоянии; опять опущенные на палитру глаза; опять еще более тщательное мешание краски и опять тяжелые шаги к простенькому мольберту..." .

Куинджи А.И. Днепр утром

В 1881 году Куинджи создал картину "Днепр утром". В ней нет игры света, яркой декоративности, она привлекает спокойной величавостью, внутренней мощью, могучей силой природы. Удивительно тонкое сочетание чистых золотисто-розовых, сиреневых, серебристых и зеленовато-серых тонов позволяет передать очарование цветущих трав, бесконечных далей, раннего степного утра.

Выставка 1882 года была последней для художника. Наступили долгие годы молчания. Друзья не понимали причин, волновались. Куинджи же сам объяснял так: "...Художнику надо выступать на выставках, пока у него, как у певца, голос есть. А как только голос спадет надо уходить, не показываться, чтобы не осмеяли. Вот я стал Архипом Ивановичем, всем известным, ну это хорошо, а потом увидел, что больше так не сумею сделать, что голос как будто стал спадать. Ну вот и скажут: был Куинджи, и не стало Куинджи! Так вот я же не хочу так, а чтобы навсегда остался один Куинджи".

По сравнению с десятилетием активного участия на выставках, за остальные тридцать лет Куинджи создал сравнительно немного значительных живописных полотен. По воспоминаниям друзей художника, в начале 1900-х годов Куинджи пригласил их к себе в мастерскую и показал картины "Вечер на Украине", "Христос в Гефсиманском саду", "Днепр" и "Березовая роща", которыми они были восхищены. Но Куинджи был недоволен этими работами и на выставку их не представил. "Ночное" – одно из последних произведений заставляет вспомнить лучшие картины Куинджи времени расцвета его таланта. В нем также чувствуется поэтическое отношение к природе, стремление воспеть ее величавую и торжественную красоту.

Куинджи А.И. Христос
в Гефсиманском саду

Куинджи А.И. Березовая роща

Куинджи А.И. Ночное

Во время "затворнического" периода своей деятельности Куинджи не оставляет поиски художественного воплощения своего мировосприятия. Для многочисленных эскизов характерен его общий творческий подход к живописной работе – "домысливание", "досочинение" того, что он видит или пишет зачастую по памяти. И хотя при этом впечатление реальности не утрачивается, намеренная "ковровость", "аппликационность" показывают отвлеченность пейзажа. Образы природы на картинах Куинджи этого периода полны созерцательности, тишины, покоя.

Произведения этого времени часто не датированы. Их можно разделить на несколько групп. Ряд полотен варьирует мотив пятен лунного или солнечного света в зимнем лесу ("Солнечные пятна на инее"). В других главное место занимает эффект тумана. Это своеобразное переосмысление опыта импрессионизма - живопись более густая, плотная, с известной долей декоративности. Куинджи работает обобщенным цветовым пятном, иногда форсированным цветом (серия "Закатов" и как пример полотно "Эффект заката").

Куинджи А.И. Солнечные
пятна на инее

Куинджи А.И. Эффект заката

Облик природы в произведениях художника лишен обыденности, в нем есть нечто торжественное, несколько театральное, даже в том случае, когда мотив пейзажа вполне классический («Дубы»). Тем более это относится к серии «гор». В ней предстает словно олицетворение величия природы, ее загадочности и непостижимости. Большинство горных пейзажей выполнены по памяти, но обладают редкой достоверностью, создаваемой чисто условными средствами – преувеличенными контрастами света и цвета, обобщением форм и силуэтов ("Эльбрус вечером", "Дарьяльское ущелье").

Куинджи А.И. Эльбрус вечером

Куинджи А.И. Дарьяльское ущелье

В последние два десятилетия жизни Куинджи очень заинтересовался небом, красочным богатством солнечных закатов. Наряду с этим с самого первого посещения в 1888 году Кавказа он становится горячим поклонником горных пейзажей. Сияние снежных вершин, окрашенных загадочным светом, монументальность тяжелых горных кряжей противопоставлены мелочной суете жизни. Возможно, благодаря Куинджи и Н.К. Рерих стал воспринимать горы как живое дыхание сил природы.

Куинджи А.И. Закат в степи
на берегу моря

Куинджи А.И. Красный закат

Куинджи А.И. Ай-Петри. Крым

Куинджи А.И. Туман в горах. Кавказ

Куинджи А.И. Снежные вершины

В 1889 году добровольное затворничество Архипа Ивановича нарушилось – он стал профессором Академии художеств. Это произошло благодаря приходу к руководству Академией более прогрессивных деятелей. Обновляя преподавательский состав, они ориентировались на художников самого жизнеспособного объединения того времени – Товарищества передвижных художественных выставок.

Художники-передвижники высказывались за коренное обновление Академии, но, когда им предложили стать преподавателями различных мастерских, многие отказались. Преподавателями Академии стали И. Репин, А. Куинджи, В. Васнецов, В. Маковский, И. Шишкин, Поленов, .

Это событие сыграло огромную роль в жизни Куинджи, дав возможность проявиться его педагогическому дарованию. Магнетизм личности Архипа Ивановича, его педагогический талант привлекали к нему учеников. Друзья-преподаватели Академии художеств стали обижаться на Куинджи за то, что их студенты буквально сбегали в его мастерскую. Из-за этого Архип Иванович потерял одного из своих лучших друзей – художника Шишкина.

"Сам Куинджи знал всю тяготу борьбы за правду. Зависть сплетала о нем самые нелепые легенды. Доходило до того, что завистники шептали, что Куинджи вовсе не художник, а пастух, убивший в Крыму художника и завладевший его картинами. Вот до чего доползла змея клеветы! Темные люди не могли переварить славу Куинджи, когда статья о его "Украинской ночи" начиналась словами: "Куинджи - отныне это имя знаменито". Писали о Куинджи и дружили с ним такие люди, как Тургенев, Менделеев, Достоевский, Суворин, Петрушевский... Одни эти имена уже обостряли язык клеветы... Но боец был Куинджи, не боялся выступать за учащихся, за молодых, а его суровые, правдивые суждения в совете академии были грозными громами против всех несправедливостей. Своеобычный способ выражений, выразительная краткость и мощь голоса навсегда врезались в память слушателей его речи" .

В преподавательской, как и в живописной, работе Куинджи был новатором в полном смысле этого слова. Новшества касались как методики работы, так и самой ее организации. Так, например, по пятницам с 10 до 14 часов в его мастерскую мог зайти любой желающий получить консультацию по вопросам пейзажной живописи. В эти дни он давал советы и читал лекции более чем 200 ученикам.

В отличие от других профессоров Академии он не был "мэтром", снисходительно относящимся к ученикам. Ему хотелось видеть свою мастерскую единой семьей, объединенной общим интересом к искусству. Он мечтал о товарищеском и духовном единении. В его мастерской занимались Богаевский, Вроблевский, Зарубин, Химона, Калмыкова, Рылов, Борисов, Вагнер, Маньковский, Чумаков. Архип Иванович учил живописи Н.К. Рериха. В учениках Куинджи прежде всего бросается в глаза житейская закаленность, понимание жизненных условий, большая работоспособность, любовь к искусству, преданное отношение к учителю, подлинно товарищеские отношения между собой.

"И между собою ученики Куинджи остались в особых неразрывных отношениях. Учитель сумел не только вооружить к творчеству и жизненной борьбе, но и спаять в общем служении искусству и человечеству". (Николай Рерих. Мастерская Куинджи).

Куинджи учил творить, а не быть привязанным к определенной местности и "фотографировать" ее при помощи кистей и красок. В основе творчества, считал он, должно лежать познание природы, которая осваивается в этюдной работе. Создание этюда должно было способствовать предварительному осмыслению того, что видел перед собой художник. Но непосредственное использование этюда как части картины, куда он механически переносится, Куинджи запрещал.

Многое в обучении строилось на индивидуальном подходе. Преподаватель не стеснял самостоятельности учеников. Перешедших к нему из других мастерских он не заставлял изменять усвоенные ранее навыки в живописи. В его мастерской царила свободная творческая атмосфера. Ученики спорили, иногда не соглашались с руководителем.

Забота об учениках распространялась за пределы мастерской. Архип Иванович был очень внимателен и к личной жизни учеников, и к условиям их быта. В 1895 году он, снабдив учеников деньгами, отправил их на этюды в свое крымское имение, где устроил своеобразную "академическую дачу".

В 1897 году "за участие в студенческой забастовке" Куинджи был заключен на два дня под домашний арест и отстранен от профессорства. Истинными же причинами его отставки было отношение к нему руководства Академии, которое Архип Иванович раздражал своим независимым поведением, демократическим отношением к ученикам и широкой популярностью среди студентов.

Покинув стены Академии, художник продолжал давать частные уроки, помогал готовить конкурсные работы. Более того, весной 1898 года Куинджи на собственные средства повез за границу для пополнения познаний и совершенствования тринадцать своих учеников. Позднее он объединяет своих учеников на иных основах, какие только представляются: это и так называемые «Мюссаровские понедельники», это и конкурсы им. Куинджи, а с 1908 года – Общество им. Куинджи.

Мечта Куинджи о художественном объединении, где художник чувствовал бы себя независимым от власти, от официальных учреждений воплотилась при создании в 1908 году Общества художников. Туда он предполагал вложить основную часть своего капитала, чтобы оказывать не только нравственную, но и материальную поддержку художникам. Предусматривалось также строительство выставочных помещений. Решено было в знак заслуг Архипа Ивановича присвоить Обществу его имя. Своему детищу – Обществу им. Куинджи – Архип Иванович завещал все свои картины, имения в Крыму и полумиллионный капитал.

Общество им. Куинджи просуществовало до 1931 г. Заседания, выставки, вечера проводились на квартире по улице Гоголя, 17, стены которой были украшены картинами Куинджи. Здесь выступали с концертами выдающиеся артисты, такие как Шаляпин, Собинов, Медея Фигнер.

Одним из самых любимых учеников Архипа Ивановича был Н.К. Рерих. С.П. Яремич писал: "Совершенный образец, воплощающий идеал Куинджи, мы находим в личности Рериха. Он беспорно самый сильный и самый цельный из всех учеников Куинджи" .

Рерих пронес через всю жизнь любовь к Куинджи. "Учитель с большой буквы", – так называл он Архипа Ивановича. А с какой любовью писал о нем!

"...Мощный Куинджи был не только великим художником, но также был великим Учителем жизни. Его частная жизнь была необычна, уединенна, и только ближайшие его ученики знали глубины души его. Ровно в полдень он восходил на крышу дома своего, и, как только гремела полуденная крепостная пушка, тысячи птиц собирались вокруг него. Он кормил их из своих рук, этих бесчисленных друзей своих: голубей, воробьев, ворон, галок, ласточек. Казалось, все птицы столицы слетались к нему и покрывали его плечи, руки и голову. Он говорил мне: "Подойди ближе, я скажу им, чтобы они не боялись тебя". Незабываемо было зрелище этого седого и улыбающегося человека, покрытого щебечущими пташками; оно останется среди самых дорогих воспоминаний. Перед нами было одно из чудес природы; мы свидетельствовали, как малые пташки сидели рядом с воронами и те не вредили меньшим собратьям.

Одна из обычных радостей Куинджи была помогать бедным так, чтобы они не знали, откуда пришло благодеяние. Неповторяема была вся жизнь его. Простой крымский пастушок, он сделался одним из самых прославленных наших художников исключительно благодаря своему дарованию. И та самая улыбка, питавшая птиц, сделала его и владельцем трех больших домов. Излишне говорить, что, конечно, все свое богатство он завещал народу на художественные цели"

Легкими штрихами намечает Рерих портрет учителя, но и из этих кратких заметок проясняются многие удивительные черты его личности.

"Помню, как он принял меня в мастерскую свою. Помню его, будящего в два часа ночи, чтобы предупредить об опасности. Помню его, конфузливо дающего деньги, чтобы передать их разным беднякам и старикам. Помню его стремительные возвращения, чтобы дать совет, который он, уже опустясь с шести этажей, надумал. Помню его быстрые приезды, чтобы взглянуть, не слишком ли огорчила резкая его критика. Помню его верные суждения о лицах, с которыми он встречался.

О многом он знал гораздо больше, нежели они могли предполагать. Из двух-трех фактов, с чуткостью подлинного творца, он определял цельные положения. "Я говорю не так, как есть, а так, как будет". Помню его милое прощающее слово: "Бедные они!" И на многих людей он мог установить угол понимания и прощения. Тихие долгие беседы наедине больше всего будут помниться учениками Архипа Ивановича" .

Забота учителя об учениках, его любовь к ним проявлялась до последних дней жизни Куинджи. Перед смертью Куинджи страстно хотел повидать всех своих учеников.

"Хорошие люди тяжело помирают". Так верит народ. Среди мучительных удуший Архипа Ивановича вспоминалась эта примета. Народная мудрость указала, что умер хороший, крупнейший человек" .

ЛИТЕРАТУРА

1. Репин И.Е. Далекое близкое.
2. Грани Агни Йоги. 1972 год. Т.13.
3. Рерих Н.К. Куинджи.
4. Стасов В.В. Избранные статьи о русской живописи.
5. Рерих Н.К. Мастерская Куинджи.
6. Новоуспенский Н.Н. Архип Иванович Куинджи.
7. Зименко В. Архип Иванович Куинджи.
8. Манин В. Куинджи.

, Санкт-Петербург

Свыше 30 лет великого русского ученого связывали узы дружбы с уроженцем нашего города замечательным художником пейзажистом А. И. Куинджи.

Д. И. Менделеев играет в шахматы с А. И. Куинджи

Их знакомство состоялось, очевидно, в середине 70-х годов, когда имя Куинджи стало приобретать все большую известность. Дмитрий Иванович любил живопись, был ее тонким знатоком и ценителем. Он не пропускал ни одного сколько-нибудь значительного вернисажа, водил знакомство с художниками, бывал у них в мастерских. Он так увлекся живописью, что стал покупать картины и собрал значительную коллекцию. Познания его в этой области были настолько серьезны, что впоследствии Менделеева избрали действительным членом Академии художеств.

В истории русской культуры широко известны менделеевские «среды», на которых собиралась творческая интеллигенция столицы, цвет русской культуры. Здесь бывали почти все передвижники: Крамской, Репин, Куинджи, Ярошенко, Васнецовы, Шишкин. С Менделеевым Куинджи встречался также у Кирилла Викентьевича Лемоха, который с 80-х годов стал среди художников, пожалуй, самым близким другом Архипа Ивановича. На дочери Лемоха был женат старший сын Менделеева от первого брака Владимир, морской офицер, который в прошлом веке составил проект «азовской запруды», то есть перекрытия плотиной Керченского пролива, что, по мнению автора проекта, изменило бы к лучшему судьбу Азовского моря вообще, и Мариуполя в частности. И Куинджи, и Менделеев регулярно посещали «вторники» Лемоха, на которых собирались передвижники, профессора Академии художеств и люди из мира ученых.

Дмитрий Иванович был хорошо знаком со всеми передвижниками, но особенно близкие, дружеские отношения установились у него с тремя: Куинджи, Ярошенко и Репиным. С первым из них его связывала теснейшая дружба.

Отлично разбираясь в живописи, Менделеев тем не менее никогда не выступал в печати на эту тему. Единственное исключение из этого правила он сделал для Куинджи, когда появилась его «Лунная ночь на Днепре». Восторг, вызванный этим шедевром русской живописи, был так велик, что Дмитрий Иванович написал о нем статью.

Менделеев был, конечно, среди тех, кто видел «Ночь на Днепре» при дневном свете, то есть на квартире художника. Причем многократно. Привел он в дом Куинджи и молодую учениц Академии художеств А. И. Попову, ставшую вскоре женой Дмитрия Ивановича. (Замечу в скобках: Анна Ивановна пережила своего мужа на 35 лет. Она умерла в 1942 году. Осмелюсь предположить – в блокадном Ленинграде от голода. Если это так. жен обоих друзей постигла сходная судьба – смерть от голода. В одном и том же городе. Только с разницей в 21 год),

В своих воспоминаниях «Менделеев в жизни», отрывок из которых мы поместили в этом сборнике. Анна Ивановна нарисовала такой портрет художника: «Дверь распахнулась, и появился сам Архип Иванович Куинджи. Перед нами стоял человек небольшого роста, но крупный, плотный, плечистый; его большая красивая голова, с черной шапкой длинных волнистых волос и курчавой бородой, с карими блестящими глазами, походила на голову Зевеса. Одет он был совсем по-домашнему, в поношенный серый пиджак, из которого будто вырос. …Мы долго сидели перед картиной, слушая Дмитрия Ивановича, который говорил о пейзаже вообще».

Эти рассуждения и легли в основу упомянутой статьи «Перед картиною Куинджи», в которой великий химик отметил, в частности, существующую связь искусства с наукой. Видимо, не без влияния Менделеева Куинджи уже во второй половине 70-х годов утвердился в мысли, что надо использовать новые химические и физические открытия для совершенства живописных эффектов. Самородок без систематического образования, Архип Иванович занялся изучением взаимодействия света и цветов, которые он получил интуитивным смешиванием, а также свойств красочных пигментов. Он понял, что те удивительные цвета, которые он получил интуитивным смешивание красок, могут оказаться неустойчивыми и со временем поблекнут. И художник упорно искал в науке средства добиться долговечной комбинации красок.

Менделеев ввел Куинджи (как и многих передвижников) в круг ученых, познакомил его с выдающимся физиком, профессором Петербургского университета Федором Фомичом Петрушевским. Помимо прочего, этот ученый занимался, коротко говоря, научной разработкой технологии живописи. Вот что пишет в своих воспоминаниях Илья Ефимович Репин: «В большом физическом кабинете на университетском дворе мы, художники-пердвижники, собирались в обществе Д. И. Менделеева и Ф. Ф. Петрушевского для изучения под их руководством свойств разных красок. Есть прибор-измеритель чувствительности глаза к тонким нюансам тонов. Куинджи побивал рекорд в чувствительности до идеальных тонкостей, а у некоторых товарищей до смеху была груба эта чувствительность».

«В годы молчания» дружба Куинджи с великим ученым стала еще более тесной. «Мы знали все, что с ним происходило, - пишет в своих воспоминаниях А. И. Менделеева, - его мысли, планы. Кроме «сред», Архип Иванович заходил и в другие дни, а когда переживал что-нибудь, то и несколько раз в день. Часто он играл с Дмитрием Ивановичем в шахматы. Я любила следить за их нервной, всегда интересной игрой, но еще больше любила, когда они оставляли шахматы для разговора».

Говорили они о многом, но больше всего, конечно, об искусстве, вопросы которого были не менее близки Менделееву, чем проблемы науки. Дмитрий Иванович увлеченно излагал грандиозные планы экономического переустройства России и, как поэт, мечтал о счастливом будущем.

Оригинальным собеседником был и Архип Иванович. Современники вспоминают, что речь его была не очень складной и гладкой, но о чем бы ни говорил, он умел находить новую сторону дела или вопроса. Решения, которые он предлагал, всегда отличались простотой и практичностью. Взгляды его на искусство, на авторов часто удивляли своей оригинальностью и меткостью. В них всегда сказывалось, с одной стороны, как бы незнакомство с тем, что думали и говорили об этом другие, а с другой – умение глядеть на вещи с неожиданной стороны.

4 ноября 1901 года, после почти двадцатилетнего перерыва, Архип Иванович открыл двери своей мастерской для небольшой группы людей, среди них в первую очередь были, разумеется, Дмитрий Иванович и Анна Ивановна Менделеевы.

Картины произвели большое впечатление. Присутствовавший при этом писатель И. Ясинский рассказывает в своих воспоминаниях, что когда Куинджи показал картину «Днепр», Менделеев закашлялся. Архип Иванович спросил его:

Что вы так кашляете, Дмитрий Иванович?

Я уже шестьдесят восемь лет кашляю, это ничего, а вот картину такую вижу в первый раз.

Всеобщий восторг вызвал и новый вариант «Березовой рощи».

Да в чем секрет, Архип Иванович? – опять начал разговор Менделеев.

Секрета нет никакого, Дмитрий Иванович, - смеясь, сказал Куинджи, задергивая картину.

Много секретов есть у меня в душе, - заключил Менделеев, - но не знаю я вашего секрета…

«Наша дружба с Куинджи, - пишет А. И. Менделеева, - продолжалась до конца жизни Архипа Ивановича». Это значит, что и после смерти великого ученого «Архип Иванович пережил своего друга на три года), семьи Куинджи и Менделеевых продолжали дружить домами.

2. В 1880г художник устроил необыкновенную выставку в зале Общества поощрения художников. Люди часами простаивали в очереди, чтобы попасть в зал, где в темном зале демонстрировалась всего одна картина - "Лунная ночь на Днепре".
Ходили слухи, будто она написана волшебными лунными красками, которые изобрел сам Менделеев. Впечатление от мерцающего лунного света было настолько невероятным, что некоторые зрители заглядывали за картину, не подсвечивается ли холст лампой, а другие заявляли, что в краски подмешан фосфор.
Загадка «светящихся» картин была не в особом составе красок. Краски были обычные, необычен живописный приём…
Эффект достигался благодаря многослойной живописи, световому и цветовому контрасту., тем самым углубляя пространство, а менее темные мазки в освещенных местах создавали ощущение вибрирующего света. Теплый красноватый тон земли он противопоставил холодно-серебристым оттенкам.

Летом и осенью 1880 года А.И. Куинджи работал над этой картиной. По российской столице разнеслись слухи о феерической красоте "Лунной ночи на Днепре".
На два часа по воскресеньям художник открывал желающим двери своей мастерской, и петербургская публика начала осаждать ее задолго до завершения произведения.
Картина обрела поистине легендарную славу. В мастерскую А.И.Куинджи приходили И.С.Тургенев и Я.Полонский, И.Крамской и П.Чистяков, Д.И.Менделев, к картине приценивался известный издатель и коллекционер К.Т.Солдатенков. Прямо из мастерской, еще до выставки, «Лунная ночь на Днепре» за огромные деньги была куплена великим князем Константином Константиновичем.


К этой картине он шел давно. Ездил на Днепр, быть может, именно за этим сюжетом. Дни, недели Куинджи почти не выходил из мастерской. Работа захватила настолько, что даже обед, как затворнику, жена приносила ему наверх. Задуманная картина - мерцающая, живая стояла у художника перед глазами.
Интересны воспоминания жены Куинджи: "Куинджи проснулся ночью. Мысль, как озарение: "А если... "Лунную ночь на Днепре" показывать в темной комнате?!" Он вскочил, зажег керосиновую лампу и, шаркая домашними туфлями, побежал по лестнице в мастерскую. Там зажег еще лампу, поставил их обе на пол по краям картины. Эффект оказался разительным: пространство в картине расширилось, луна светила окруженная мерцающим сиянием, Днепр играл ее отражением. Все как в жизни, но красивее, возвышеннее. Архип Иванович поставил стул в нужном, как считал он, отдалении, сел, откинулся и смотрел, смотрел, пока не рассвело за огромным окном. Пораженный найденным эффектом, он знал, что надо показывать "Лунную ночь на Днепре" в темном зале, одну..."
Картина была выставлена на Большой Морской улице в Петербурге. Выступление художника с персональной выставкой, да еще состоящей всего из одной небольшой картины, было событием необычным. Причем картина эта трактовала не какой-нибудь необычный исторический сюжет, а была весьма скромным по размеру пейзажем (105 x 144). Зная, что эффект лунного сияния в полной мере проявится при искусственном освещении, художник велел задрапировать окна в зале и осветить картину сфокусированным на ней лучом электрического света. Посетители входили в полутемный зал и, как зачарованные, останавливались перед холодным сиянием лунного света.
А.И. Куинджи сосредоточил свои усилия на иллюзорной передаче реального эффекта освещения, на поисках такой композиции картины, которая позволила бы максимально убедительно выразить ощущение широкой пространственности. И с этими задачами он справился блестяще. Кроме того, художник побеждал всех в различении малейших изменений цветовых и световых соотношений.
Куинджи использовал свойство тепловых цветов возгораться от лампового света, а холодных -поглощаться им. Эффект от такого экспонирования получился необычайный. И.Н.Крамской восклицал: "Какую бурю восторгов поднял Куинджи!.. Эдакий молодец-прелесть".
Успех Куинджи вызвал к жизни подражателей его яркой, интенсивной живописи, его удивительным образом построенного пространства с поразительной иллюзией глубины. Среди подражателей, порожденных эффектом "Лунной ночи на Днепре" ,это прежде всего Л.Ф. Лагорио, написавшего "Лунную ночь на Неве" в 1882 году, затем Клодт, Ю.Ю.Клевер...
Невиданный триумф Куинджи порождал завистников, распространявших о художнике нелепые слухи. Атмосферу зависти уловил П.П.Чистяков: «Все пейзажисты говорят, что эффект Куинджи -дело нехитрое, а сами сделать его не могут».

"Д.И. Менделеев и А.И. Куинджи"

«Лунная ночь на Днепре» (1880) – одна из самых известных картин Архипа Куинджи . Эта работа произвела настоящий фурор и приобрела мистическую славу. Многие не верили в то, что свет луны можно так передать лишь художественными средствами, и заглядывали за полотно, разыскивая там лампу. Многие молча часами стояли перед картиной, а потом уходили в слезах. Великий князь Константин Константинович купил «Лунную ночь» для личной коллекции и всюду возил ее с собой, что имело печальные последствия.

Куинджи сводил с ума современников секретами своего мастерства. Ходили слухи даже, что он продал за них душу дьяволу.

Он и на самом деле использовал технические секреты. Во-первых, битумные краски:

Асфальтовая краска - приготовляется из асфальта и принадлежит к масляным краскам. По своему прекрасному коричневому цвету, совершенной прозрачности и лёгкости наведения употребляется преимущественно при глазировке. Краска эта легко смешивается с другими красками, за исключением белой, и при этом сообщает им бархатистость и силу; в слабом же растворе асфальт только оживляет другие краски, как лак. Неудобство употребления асфальтовой краски заключается в медленной сушке её и через то ломке лака; другое неудобство состоит в том, что она со временем чернит всё, с чем соединена, поэтому она предпочтительно употребляется в тёмных сочетаниях, при которых эта особенность её не может нарушить гармонии красок. Пробовали ещё растирать асфальт в алкоголе и применять его в таком виде к акварельной живописи. - Асфальтовая краска // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб., 1890-1907.

Недостаток этой краски привел к существенной потере сохранности его шедевра

В Русском музее (Петербург) картина побывавшая в путешествии:

В Третьяковской галерее (Москва) картина (авторское повторение) лучшей сохранности:

Во-вторых, примененная им система дополнительных цветов.

Это такие цвета, которые при смешивании дают оттенки серого от белого до черного (ахроматический цвет), а расположенные рядом дают ощущение максимального контраста.

На цветовом круге такие цвета расположены противоположно:

Здесь можно поиграть: Нажмите иконку "контраст" и на круге отметьте цвет к которому подбираете контраст. Справа увидите как эти цвета сочетаются.

Если вы присмотритесь к французским импрессионистам того времени, то догадаетесь кто впечатлил Куинджи:

Клод Моне

А вот современные импрессионисты, тоже светятся:

Джереми Манн

битумный лак - это не асфальтовая краска.Их использовали еще в 16-ом веке, но тогда видимо были мальты. Мальта - это не только название острова, но греческое название промежуточного природного звена нефти, точнее нефть с воском - видимо ее там было достаточно. Ее применяли как краску, но из-за несовершентсва технологии она быстро сохла (быстрее чем другие краски на ореховом или льняном масле и давала трещины. Есть термин в реставрации плывущий кракелюр, он вызван именно растрескивание битума и дает широкие трещины в оличие от другого вида кракелюра. Битумами пользовался широко Рембрант и Рубенс. В принципе вся имприматурная фламандская живопись своим свечением обязана битуму, но не Кунджи. Потому что Куинджи - это уже другое технологическое поколение. да он хорошо знал спектр совмещения цветов. Мог сделать все, чтобы они "светились" - это в принципе не трудно. Но решающую рольбутуму я бы здесь не отводила.

Ответить

Прокомментировать

И. Айвазовский. У Крымских берегов

Гении рождаются причудливо, не договариваясь, где и когда появиться на свет. Но если до 40-х годов XIX века большинство хороших живописцев России были петербуржцами и москвичами, то за 1836-1848 годы провинция обогнала столицы. Вот самые знаменитые имена: Саврасов - Москва, 1836 год, Крамской - Острогожск 1837 год, Куиджи - Мариуполь, 1841 год, Семирадский - село Печенеги Харьковской губернии, 1843 год, Поленов - Петербург, 1844 год, Репин - Чугуев, 1844 год, Суриков - Красноярск, 1848 год, Васнецов - село Лопьял Вятской губернии, 1848 год.
Картина одного из «провинциалов», Архипа Куинджи, в 1880 году озадачила петербуржскую публику. Длиннейшая очередь стояла от Невского по Большой Морской в выставочное помещение Общества поощрения художников, в зал, где висела всего одна картина: «Лунная ночь на Днепре». Швейцару совали рубли, чтоб провел без очереди.

В. Васнецов. Портрет художника А. Куинджи

Газеты писали, что этот пейзаж совершенно убивает все другие картины выставки. Она светилась. Светились вода, луна, сама ночь. Зрители заглядывали за холст - может, там спрятана лампа, которая
подсвечивает картину? По Питеру ходили слухи: Куинджи дружен со знаменитым химиком Менделеевым, который придумал для приятеля удивительные светящиеся краски. И вообще, Куинджи - самозванец, который убил настоящего художника и завладел его картинами. Чего только не сочиняли досужие горожане!
За сорок лет до триумфа Куинджи другой русский пейзажист, Иван Айвазовский, точно так же поразил Европу. Его современник Ф. Иордан писал: «Даже самонадеянный Париж восхищался его картинами, одна из которых, изображавшая восход или закат солнца, была написана до того живо и верно, что французы сомневались, нет ли тут фокуса, нет ли за картиной свечи или лампы». А еще раньше, в XVII веке, так же поражал современников Жорж де Ла Тур, которого называли «живописцем ночей». Главный герой его картин - не человек, а свет, свет факела или свечи.

А. Куинджи. Лунная ночь на Днепре

Сюжеты и названия картин - самые обычные, распространенные в те времена: «Скорбящая Магдалина», «Рождество», «Мученичество святого Себастьяна», «Явление ангела святому Иосифу», «Иов и его жена»… А картины получились поразительные и оригинальные - из-за того, что свечи и факелы, нарисованные художником, горят «по-настоящему».
Этот же ясный, фантастический свет придал какое-то величие и ощущение чуда даже тем полотнам, на которых изображены «низкие» сюжеты: «Шулер», «Женщина, ловящая блоху», «Платеж». «Как это сделано?» - удивлялись зрители.

Вообще-то иногда художники действительно прибегали к различным техническим ухищрениям, и светящиеся краски - это не миф и не порождение нашего времени (светятся современные краски с добавлением фосфора). В VI веке в Ад- жанте (Индия) расписали пещерный храм так, что в темноте фигуры кажутся объемными, выступающими из глубины. И светятся, причем непонятно, почему, - химики не могут разгадать секрет древних красок. А в Японии в XVIII веке был популярен следующий прием: фон гравюры покрывали тонким слоем порошка слюды. Получалась мерцающая поверхность, придававшая всему произведению загадочность. Так работали, например, Китагава Утамаро и Тосюсай Сяраку.

Но Айвазовский, Куинджи, Ла Тур и многие другие художники не использовали «технические» способы. Они добивались успеха, комбинируя светлые и темные тона. Тем удивительнее чудесный свет, льющийся с их полотен.

Добрый Зевс
Правда о Куинджи была причудливее сплетен. Греческий пастух из Мариуполя приезжает в столицу поступать в Академию художеств, два года проваливается, на третий поступает… чтобы вскоре уйти, потому что Академия, по его мнению, устарела.
Показывает свои картины на выставках передвижников, удивляя светом, льющимся с полотен. Живет небогато. Каждый полдень выходит с мешком корма - и к нему слетаются птицы. Потом он решает, что нужно «кормить» не только птиц. Пускается в какие-то немыслимые финансовые авантюры и становится богатым. Но сам по-прежнему живет с женой в маленькой квартирке, обставленной убогой мебелью, зато сто тысяч рублей отдает на обучение молодых живописцев. Объясняет это так:«Это… это что ж это такое? Если я богат, то мне все возможно: и есть, и пить, и учиться, а вот если денег нет, то значит - будь голоден, болен и учиться нельзя, как было со мной.
Но я добился своего, а другие погибают. Так это же не так, это же надо исправить, это вот так, чтоб денег много было и их дать тем, кто нуждается, кто болен, кто учиться хочет…» (подлинные слова Куинджи). Внешне он похож на доброго Зевса - правильные черты лица, кудрявая борода. Ученики его обожают, его прозвище - «отец» (самый, пожалуй, знаменитый из его учеников - Н.К. Рерих). Он много пишет, успешно выставляется, его картины покупают еще в мастерской, «на корню».
И вдруг перестает отправлять свои картины на выставки, объясняя, что «художнику надо выступать на выставках, пока у него, как у певца, голос есть. А как голос спадет, надо уходить…» И, как его ни уговаривали, более 20 лет не посылал на выставки ни одной картины (а писал их каждый день, одну лучше другой!).
Он умер от болезни сердца - оно слишком болело за всех страждущих. Любимой жене оставил маленькую пенсию, а состояние в два миллиона рублей завещал Обществу поощрения художников. «За гробом Куинджи шло много незнакомых людей, получавших от него помощь, а над домом кружили осиротевшие птицы», - писал один его друг. И никто так и не разгадал тайну его сияющих картин…