Юстиниан I Великий — биография, факты из жизни, фотографии, справочная информация. Юстиниан великий Состояние дел к началу правления

стин был по происхождению иллирийский крестьянин. При императоре Льве он, чтобы избавиться от нужды, вместе с двумя братьями пешком добрался до Константинополя и поступил на военную службу. Прокопий пишет, что у братьев по прибытии в город не было ничего, кроме козьих тулупов да прихваченных из дома сухарей, но здесь им сразу повезло: поскольку они отличались прекрасным телосложением, их отобрали в придворную стражу.

Впоследствии, при Анастасии, Юстин участвовал в Исаврийской войне. Затем он постепенно достиг большой силы и был поставлен во главе придворной стражи. Императорскую власть Юстин получил сверх всякого ожидания, потому что много было людей знатных и богатых, которые состояли в родстве с умершим Анастасием и имели больше прав присвоить себе столь великую власть. Человеком весьма сильным был тогда надзиратель императорских опочивален Амантий. Как скопец, он сам по закону не мог владычествовать, однако хотел положить венец самодержавной власти на Феокрита, преданного ему человека. С этой целью он призвал Юстина, дал ему большое количество денег и приказал раздать их людям, которые особенно были годны к подобному делу и могли облечь Феокрита в порфиру. Но Юстин, потому ли, что этими деньгами подкупил народ, или потому, что снискал ими расположение к себе так называемых постельничих, - об этом рассказывают по-разному, - сам себе приобрел царскую власть и вслед за тем лишил жизни как Амантия, так и Феокрита с некоторыми другими людьми.

Юстин вызвал к себе в Константинополь жившего во Фракии Виталиана, некогда покушавшегося лишить Анастасия верховной власти, потому что опасался его силы и его воинственности, о которых повсюду неслась молва. Чтобы внушить ему доверие, Юстин объявил его начальником над частью войска и затем произвел в консулы. В сане консула Виталиан явился во дворец и у дворцовой двери был коварно умерщвлен. В отличие от предшествующих императоров, Зенона и Анастасия, Юстин исповедовал строгое православие. Он приказал сместить около полусотни сирийских епископов-монофизитов и воздвиг гонения на приверженцев всех еретических направлений. Антиохийскому предстоятелю Северу Юстин даже хотел схватить и отрезать язык за хулы на Халкидонский собор.

По свидетельству Прокопия, Юстин был чужд всякой учености и даже не знал алфавита, чего раньше у римлян никогда не бывало. И в то время, когда в обычае было, чтобы император прикладывал собственную руку к грамотам, содержащим его указы, он не был способен ни издавать указы, ни быть сопричастным тому, что совершается. Некто Прокл, которому выпало быть при нем в должности квестора, вершил все сам по собственному усмотрению. Но чтобы иметь свидетельство собственноручной подписи императора, те, на кого это дело было возложено, придумали следующее. Прорезав на небольшой гладкой дощечке контур четырех букв, означающих на латинском языке "прочитано", и обмакнув перо в окрашенные чернила, какими обычно пишут императоры, они вручали его Юстину. Затем, положив упомянутую дощечку на документ и взяв руку императора, они обводили пером контур этих четырех букв так, чтобы оно прошло по всем прорезям в дереве.

Юстин жил с женщиной по имени Луппикина. Рабыня и варварка, она была в прошлом куплена им и являлась его наложницей. И вот, вместе с Юстином, на склоне лет, она достигла императорской власти. Эта женщина не отличалась никакими достоинствами, она так и осталась несведущей в государственных делах. Во дворце она появилась не под собственным именем (слишком уж оно было смешное), но стала именоваться Евфимией.

Сам Юстин не сумел сделать подданным ни худого, ни хорошего, ибо был он на редкость слаб умом и поистине подобен вьючному ослу, способному лишь следовать за тем, кто тянет его за узду, да то и дело трясти ушами. Он отличался простотой, не умел складно говорить и вообще был очень мужиковат. В глубокой старости, ослабев умом, он стал посмешищем для подданных, и все относились к нему с полнейшим пренебрежением, поскольку он не понимал, что происходит. Племянник же его, Юстиниан, будучи еще молодым, стал заправлять всеми государственными делами и явился для римлян источником многих несчастий.

Происхождение и военная карьера

Будущий император начал службу в армии в правлении Льва простым солдатом-легионером. Согласно многочисленным источникам, до конца жизни не научился писать. В первые годы правления Анастасия участвовал в подавлении исаврийского мятежа. Во время Персидского похода Анастасия 502-505 гг. командовал отдельным отрядом. Во время мятежа Виталиана 514-515 гг. участвовал в обороне Константинополя и прорыве морской блокады города. К концу правления Анастасия дослужился до чина комита экскувитов - начальника дворцовой стражи.

Восшествие на престол

Выборы императора

Непосредственно после смерти старого императора силенциарий послал сообщение магистру оффиций Келеру и Юстину, начальнику дворцовой стражи. Оба прибыли вместе с подчинёнными им стражниками, Келер призвал подчинённых ему схолариев , а Юстин экскувитов , после чего было сделано официальное объявление о смерти императора. На следующее утро демы собрались на Ипподроме, проводя аккламацию с требованием нового императора. В это время во дворце собрались высшие чиновники и патриарх Иоанн II для переговоров, однако не смогли прийти к согласию. Поскольку переговоры затянулись, демы на Ипподроме провозгласили императором одного из офицеров экскувитов, некоего Иоанна, впоследствии ставшего епископом Гераклеи , и подняли его на щит. Однако венеты не поддержали это и началось столкновение между фракциями , в котором несколько человек погибло. Затем схоларии провозгласили императором одного из своих офицеров, что вызвало новые столкновения. Также была сделана попытка избрать Юстиниана, но тот отказался.

Возможно, заговор имел религиозную основу. По крайней мере, Марцеллин Комит говорит о заговорщиках как о «манихеях », что было обычной практикой в отношении противников Халкидонского собора в то время. В сирийской хронике VI века Захарии Митиленского , а также в других сирийских источниках, Амантий объявляется мучеником за свободу своей веры.

Не совсем понятные обстоятельства заговора и противоречивые описания в источниках сделали этот заговор объектом многочисленных исследований.

Общая характеристика правления

Прокопий, характеризуя Юстина, пишет, что тот не сделал стране ничего хорошего и ничего плохого, оставаясь и на троне крестьянским мужиком. В «Тайной истории» утверждается, что он не знал даже алфавита и для подписи указов прибегал к хитрости - придворные вырезали из дощечки трафарет, а Юстин просто обводил буквы. Фактически, Юстин совершенно не занимался управлением страной, предоставив власть квестору Проклу, который вершил правление по своему усмотрению. При таком слабом императоре Юстиниану не составило большого труда еще при жизни дяди начать прибирать к рукам будущее наследство.

Внутренняя политика

Получив поддержку при избрании и успешно подавив заговор Амантия, новое правительство, главной силой которого был Юстиниан, решило вернуть тех, кто был несправедливо подвергнут изгнанию в предшествующее царствование. В числе наиболее знаменитых изгнанников хроники называют патриция Апиона , сенаторов Диогениануса и Филоксенуса и других. Все они были возвращены в столицу на прежние должности, а затем повышены. Апион был назначен префектом претория Востока , Диогенианус возглавил войска на востоке, а Филоксенус (лат. Flavius Theodorus Philoxenus Soterichus Philoxenus ) в 525 году стал консулом Запада.

Однако наибольшее влияние оказало возвращение Виталиана , влиятельного военного лидера, который, занимая пост комита федератов, чуть не сверг Анастасия и с которым недавно сражался Юстин. Несмотря на то, что войска Виталиана были разбиты, он всё равно оставался главной силой на Балканах . Поскольку разногласия Виталиана с прежним правительством внешне носили религиозный характер, а новая династия поддерживала православие , Виталиан и Юстин встретились и поклялись друг другу в верности. Евагрий прямо говорит, что, возвращая Виталиана, Юстин опасался его силы и подозревал в желании захватить трон. Виталиан согласился занять пост начальника так называемых бессменных войск (лат. in praesenti ), а в 520 году стал консулом. Это привело к ожидаемым последствиям, и Балканы были успокоены, однако, будучи гораздо более опытным политиком, чем престарелый Юстин и молодой Юстиниан, Виталиан представлял для них постоянную опасность.

После смерти Виталиана его пост начальника бессменных войск занял Юстиниан.

С воцарением Юстина в Византии появилась новая династия , называемая по традиции именем её второго представителя . В момент своего избрания Юстин смог получить поддержку высшей аристократии и сочувствовавшей ей партии венетов . Причинами этого были их ожидания усиления своего влияния при слабом императоре, а также общность религиозных взглядов. В первые годы нового правления эти надежды можно было считать оправданными. Иоанн Малала сообщает о волнениях, спровоцированными венетами в 519 году во всех крупных городах империи. Значительными были беспорядки в Антиохии в Сирии , вынудившие в начале 520-х годов отменить местные Олимпийские игры . Беспорядки начали стихать только к 523 году после принятия решительных мер .

Религиозная политика

Воцарение Юстина означало новую эру в религиозной политике империи. Два предыдущих императора, Зенон и Анастасий , придерживались монофизитского направления. После того как в 482 году Зенон выпустил свой «Энотикон », призванный стать компромиссом между враждующими партиями, отношения Константинополя с Римом были прерваны, пока в 518 не произошёл поворот к строгому халкидонизму . Были восстановлены отношения с

Юстин I. Солид, золото.

Юстин I - византийский император в 518-527 гг. По происхождению был неграмотным крестьянином, родом из селения Ведериана в провинции Внутренняя Дакия. Юношей отправился в Константинополь и поступил на военную службу в тагму экскувитов при дворе императора Льва I (457-474). Сделал головокружительную карьеру, возвысившись благодаря своим воинским талантам и житейской хитрости. Участвовал в подавлении исаврийского восстания, командовал провинциальным войском в ходе ирано-византийской войны 502-505 гг. В конце правления Анастасия I (491-518) назначен комитом экскувитов. После смерти Анастасия I ни одного из родственников умершего императора не рассматривали в Константинополе как реального претендента на престол. Могущественный препозит священной кувуклии Амантий добивался трона для своего племянника Феокрита, но войско высказалось за комита экскувитов Юстина. На его же стороне оказались сенат и народ, недовольные религиозной и социально-политической деятельностью Анастасия. Юстин немедленно казнил Амантия и Феокрита, вернул в столицу популярного в Константинополе полководца Виталиана . Юстин I решительно повернул религиозную политику государства к православию, приказал сместить около полусотни сирийских епископов-монофизитов и начал гонения на всех, кто поддерживал еретические движения. Около 525 г. Византия пострадала от сильнейшего землетрясения, почти полностью погибли многие города, в том числе один из самых крупных центров Востока - Антиохия . Император выделил немалые средства на их восстановление. В начале апреля 527 г. Юстин I тяжело заболел и потому назначил своего племянника Юстиниана соправителем с титулом августа, но фактически Юстиниан управлял империей при престарелом дяде задолго до этого. Император Юстин умер 1 августа 527 г., его власть наследовал Юстиниан I .

Византийский словарь: в 2 т. / [ сост. Общ. Ред. К.А. Филатова]. СПб.: Амфора. ТИД Амфора: РХГА: Издательство Олега Абышко, 2011, т. 2, с.531-532.

Юстин был по происхождению иллирийский крестьянин. При императоре Льве он, чтобы избавиться от нужды, вместе с двумя братьями пешком добрался до Константинополя и поступил на военную службу. Прокопий пишет, что у братьев По прибытии в город не было ничего, кроме козьих тулупов да прихваченных из дома сухарей, но здесь им сразу повезло: поскольку они отличались прекрасным телосложением, их отобрали в придворную стражу. Впоследствии, при Анастасии, Юстин участвовал в Исаврийской войне. Затем он постепенно достиг большой силы и был поставлен во главе придворной стражи (Прокопий: «Тайная история»; 6). Императорскую власть Юстин получил сверх всякого ожидания, потому что много было людей знатных и богатых, которые состояли в родстве с умершим Анастасием и имели больше прав присвоить себе столь великую власть. Человеком весьма сильным был тогда надзиратель императорских опочивален Амантий. Как скопец, он сам по закону не мог владычествовать, однако хотел положить венец самодержавной власти на Феокрита, преданного ему человека. С этой целью он призвал Юстина, дал ему большое количество денег и приказал раздать их людям, которые особенно были годны к подобному делу и могли облечь Феокрита в порфиру. Но Юстин, потому ли, что этими деньгами подкупил народ, или потому, что снискал ими расположение к себе так называемых постельничих, - об этом рассказывают по-разному, - сам себе приобрел царскую власть и вслед за тем лишил жизни как Амантия, так и Феокрита с некоторыми другими людьми.

Юстин вызвал к себе в Константинополь жившего во Фракии Виталиана, некогда покушавшегося лишить Анастасия верховной власти, потому что опасался его силы и его воинственности, о которых повсюду неслась молва. Чтобы внушить ему доверие, Юстин объявил его начальником над частью войска и затем произвел в консулы. В сане консула Виталиан явился во дворец и у дворцовой двери был коварно умерщвлен (Евагрий: 4; 1, 3). В отличие от предшествующих императоров, Зинона и Анастасия, Юстин исповедовал строгое православие. Он приказал сместить около полусотни сирийских епископов-монофизитов и воздвиг гонения на приверженцев всех еретических направлений (Дашков: «Юстин Первый»). Антиохийскому предстоятелю Северу Юстин даже хотел схватить и отрезать язык за хулы на Халкидонский собор (Евагрий: 4; 4).

По свидетельству Прокопия, Юстин был чужд всякой учености и даже не знал алфавита, чего раньше у римлян никогда не бывало. И в то время, когда в обычае было, чтобы император прикладывал собственную руку к грамотам, содержащим его указы, он не был способен ни издавать указы, ни быть сопричастным тому, что совершается. Некто Прокл, которому выпало быть при нем в должности квестора, вершил все сам по собственному усмотрению. Но чтобы иметь свидетельство собственноручной подписи императора, те, на кого это дело было возложено, придумали следующее. Прорезав на небольшой гладкой дощечке контур четырех букв, означающих на латинском языке «прочитано», и обмакнув перо в окрашенные чернила, какими обычно пишут императоры, они вручали его Юстину. Затем, положив упомянутую дощечку на документ и взяв руку императора, они обводили пером контур этих четырех букв так, чтобы оно прошло по всем прорезям в дереве.

Юстин жил с женщиной по имени Луппикина. Рабыня и варварка, она была в прошлом куплена им и являлась его наложницей. И вот, вместе с Юстином, на склоне лет, она достигла императорской власти. Эта женщина не отличалась никакими достоинствами, она так и осталась несведущей в государственных делах. Во дворце она появилась не под собственным именем (слишком уж оно было смешное), но стала именоваться Евфимией. Сам Юстин не сумел сделать подданным ни худого, ни хорошего, ибо был он на редкость слаб умом и поистине подобен вьючному ослу, способному лишь следовать за тем, кто тянет его за узду, да то и дело трясти ушами. Он отличался простотой, не умел складно говорить и вообще был очень мужиковат. В глубокой старости, ослабев умом, он стал посмешищем для подданных, и все относились к нему с полнейшим пренебрежением, поскольку он не понимал, что происходит. Племянник же его, Юстиниан, будучи еще молодым, стал заправлять всеми государственными делами и явился для римлян источником многих несчастий (Прокопай: «Тайная история»; 6, 8,9).

Все монархи мира. Древняя Греция. Древний Рим. Византия. Константин Рыжов. Москва, 2001 г.

ЮСТИН I (ок. 450–527 н.э.), император Восточной Римской империи. Самое достопамятное свершение Юстина – окончание длившегося ок. 35 лет церковного спора с Западом. Благодаря покровительству, которое Юстин оказывал будущему императору Юстиниану, ему удалось оказать значительное влияние на последующую историю империи.

Юстин родился в крестьянской семье, возможно в Бедериане (провинция Македония Салутарис). Отправившись в возрасте ок. 20 лет на поиски удачи в Константинополь, он поступил на службу при дворе и, постепенно поднимаясь по ступеням служебной лестницы, достиг при императоре Анастасии I высокого поста comes excubitorum, т.е. командира императорской гвардии. Когда 9 июля 518 император умер, оставив вопрос о престолонаследии открытым, на трон вопреки ожиданиям взошел Юстин. Это произошло в результате хитроумных интриг, когда Юстин использовал деньги, выделенные ему на поддержку другого претендента, для продвижения собственной кандидатуры.

В том, как Юстин пришел к власти, не было ничего необычного для той эпохи, однако, в отличие от многих других авантюристов, основателю новой династии на момент прихода к власти было почти 70 лет, и неоспоримые достоинства полководца были, казалось, единственным аргументом в его пользу. Едва владевший грамотой, Юстин был вынужден подписывать официальные документы по трафарету, которому следовало его перо. Постепенно император делегировал все большие полномочия своему племяннику Юстиниану. Выходец из тех же мест, что и Юстин, Юстиниан был образованным и утонченным человеком, однако возвышением своим был обязан исключительно дяде, который вызвал скандал среди аристократии, узаконив связь своего подопечного с бывшей актрисой Феодорой, которую Юстин сделал патрицианкой. Женой самого Юстина была его престарелая сожительница по имени Евфимия. Он поступил очень мудро, усыновив Юстиниана и сделав его своим соправителем в 527, когда серьезно заболел из-за открывшейся старой боевой раны. Умер Юстин четыре месяца спустя, 1 августа 527.

Анастасий оставил Юстину ряд нерешенных проблем – религиозный раскол, ненадежную армию, брожение в столице, находившее выход в непримиримом соперничестве ипподромных партий, что являлось в те времена завуалированной формой политической борьбы, высокие налоги и недовольство в провинциях. Наиболее радикальной политической мерой Юстина, реализованной руками его племянника, было заключение на Западе союзов со сторонниками римской церкви, чего удалось добиться ценой решительного наступления на восточных еретиков-монофизитов, пользовавшихся поддержкой двух предыдущих императоров. За собором, который собрался в Тире в 518, последовали три года жестоких преследований монофизитов, многие из которых вынуждены были скрыться в Египте. В результате стало возможным примирение Восточной и Западной церквей, достигнутое в 519.

Теперь Юстин мог постепенно менять свою политику умиротворения арианина Теодориха, короля остготов в Италии. Последним дружественным жестом Юстина по отношению к Теодориху было данное ему разрешение назначить консулов в Риме на 522. После этого Юстин заключил союз с королевством вандалов в Северной Африке, Теодориху же не удалось заручиться поддержкой нового ортодоксального королевства Меровингов в Галлии. В 524 Юстин начал преследовать ариан как еретиков, и к концу его правления остготская Италия оказалась в изоляции, а ее враги стали союзниками Константинополя как защитника православия на Западе. Сфера дипломатических усилий Юстина распространилась вплоть до Абиссинии, где он помогал царям Аксума (несмотря на их монофизитство) в их походах против йеменских племен.

В правление Юстина на границах империи появился первый славянский народ, которому предстояло вторгнуться на Балканы, – анты, а в последние месяцы его правления вновь поднялись персы.

Использованы материалы энциклопедии "Мир вокруг нас".

Подобный ослу, который во всем слушается погонщика

Юстин I (ок. 450 - 527, имп. с 518)

Сын бедных иллирийских крестьян, Юстин пришел в Константинополь босым, с котомкой за плечами, искать в столице счастья. Службу он начал простым солдатом при Маркиане, а при Анастасии в исаврийской войне и войне с Виталианом состоял уже на командных должностях. К моменту смерти Анастасия Юстин занимал высокий пост комита экскувитов, начальника императорских телохранителей. Хороший военный, он не имел никакого образования, а потому отличался невежеством, отсутствием красноречия и невоспитанностью.

Так как у покойного Анастасия были племянники, то они вполне могли претендовать на трон, однако влиятельный при дворе евнух Амантий решил сделать императором своего ставленника, некоего Феокрита. Амантий передал Юстину крупную сумму денег для раздачи экскувитам, чтобы переманить последних на свою сторону. Юстин же раздал золото от своего имени, ничего не упоминая о поручении Амантия, а так как человек он был, несмотря на достаточно преклонный возраст, популярный у простого народа и армии в силу происхождения и личных качеств, те провозгласили его императором.

Среди дворцовой знати некоторые влиятельные лица также поддержали кандидатуру комита, и 10 июля 518 г. Юстин был коронован. Так правителем ромеев стал, по словам Феофана, «царь благочестивый, строгий и многоопытный муж, начавший служить с простого воина и возвысившийся до сенатора... и был во всем любезен, как пламенный любитель православной веры и муж, опытный в деле военном» . Рассказывали, что незадолго до смерти Анастасию был сон, в котором император увидел, что после него престол достанется тому, кто с утра первым войдет к нему с докладом. Этим человеком и оказался комит экскувитов, так что когда однажды на приеме Юстин, обходя императора, нечаянно наступил ему на край хламиды, тот обернулся и с улыбкой спросил: «Ну что ты спешишь!»

Дабы избавить себя от неприятностей, новый император велел казнить Амантия и Феокрита.

Он разрешил сосланным при Анастасии вернуться в столицу, а мятежный Виталиан, как сторонник православия, был обласкан, получив титул magister militum, и в S20 г. стал консулом (вскоре он погиб в результате покушения).

Юстин I решительно повернул религиозную политику государства к ортодоксии. В отличие от Зинона и Анастасия I, он взял курс на примирение с папством, конфликт с которым («схизма Акакия») не прекращался 35 лет. Император приказал сместить около полусотни сирийских епископов-монофиситов и воздвиг гонения на приверженцев всех еретических направлений христианства. Папа Хормизд и восточноримский монарх вскоре действительно примирились. Это не на шутку встревожило Теодориха, который, подозревая римлян в политической измене, развязал против старой знати террор, причем среди прочих погиб один из образованнейших людей того времени, философ-неоплатоник Боэций, консуляр и магистр оффиций остготского короля. Отношения Равенны с Византией ухудшались, несмотря на дипломатические реверансы Юстина I: около 519 г. он сделал консулом внука Теодориха Аталариха и усыновил его.

В 521 г. возобновилась персидская война. Двумя годами позже от Персии отошла Лазика (область Западной Грузии), и ее правитель, приняв христианство, нашел помощь у Юстина I.

Около 525 г. Византия пострадала от сильнейшего землетрясения, почти полностью погибли многие города, в том числе один из самых крупных центров Востока, Антиохия-на-Оронте. Император выделил немалые средства на их восстановление.

В Константинополе в течение нескольких лет вспыхивали ожесточенные схватки между цирковыми партиями. Префект города «успокаивал» население, проводя публичные казни.

Будучи человеком достаточно далеким от наук, даже полуграмотным (рассказывали, что он так и не научился писать, и для наложения резолюций на подаваемые документы ему изготовили табличку с прорезанными в ней буквами legi - «прочел «, по которой тот водил пером), Юстин прекрасно понимал необходимость широкого образования для государственного деятеля и постарался дать его племяннику Юстиниану (своих детей у него не было).

Юстин-философ начинает собой ряд христианских мыслителей, для которых античная культура в ее наиболее гуманистических проявлениях была если не сестрой, то, во всяком случае, ближайшей родственницей христианства. Для Татиана и его многочисленных раннесредневековых последователей она была не более как сплошным заблуждением, или, выражаясь его словами, «творением дьявола». В ряду Юстина окажутся потом Климент и Ориген, Лактан- ций и Боэций. В ряду Татиана - Теофил и Тертул- лиан, Арнобий и Григорий I. Августин так и не сможет сделать окончательного выбора между двумя этими позициями, но, как показывает его сочинение «De doctrina Christiana», скорее будет склоняться к позиции Юстина.
Мировоззрение Юстина6 в своей основе эклектично. В наибольшей степени оно зависит от стоиков; заметно влияние Филона и стоизирующих платоников. Вместе со стоиками и платониками он убежден в высоком достоинстве человеческого разума и его способности найти истину. В «Диалоге с Трифоном» мы можем найти, например, такой пассаж: «Ничего не может быть лучше, чем доказать, что разум господствует над всем и что человек, руководствующийся им, может правильно оценивать стремления других и указывать им путь к счастью» [(Dial. 3). Эти слова в равной мере могли бы быть приписаны и Гераклиту, и Платону, и стоикам. В своей первой «Апологии» Юстин, почти цитируя Платоново «Государство», пишет: «До тех пор, пока цравители и народы не будут философствовать, государства не будут благоденствовать» (Apol. I 3). В этих словах, правда, есть существенное отличие от платонизма: Юстин - философ раннего христианства, которое Ф. Энгельс верно охарактеризовал как религию народных низов7, поэтому он, естественно, отчасти выражает идеологию этих низов и призывает философствовать не только правителей, но и народы. С его точки зрения, философия должна быть достоянием каждого, а не привилегией элитарного меньшинства избранного народа - греков (Ibid.).
Но мы неправильно поняли бы Юстина, если бы увидели в этом призыве философствовать идею необходимости расширения влияния светских философских школ или же киническо-стоическую идею философии как доступного каждому «откровения» природы. Для христианского апологета (каким был Юстин) быть философом в последнем счете означало быть энающим божественное откровение христианином, а «демократизация» философии означала прежде всего распространение христианского знания и христианской веры. В отличив от киников и стоиков, для которых достижение истины было делом личного, индивидуального усилия, для христианского апологета последняя истина уже содержалась в Писании в готовом виде и не требовала специального поиска8, скорее она нуждалась лишь в истолковании, расцространении и защите. Все эти три задачи в какой-то мере входят в проблематику Юстиновых сочинений, но все же для Юстина главное - защита [(апология).
Юстин не отрицает за языческой философией права называться мудростью, но считает ее мудростью низшего порядка по сравнению с мудростью христианской. Основания такой позиции сводятся у него к следующему. Во-первых, языческая философия, по Юстину, не является универсальной и всегда остается собственностью только малочисленной элиты, христианская же мудрость открыта всем. Во-вторых, то, что языческая философия говорит об истине, смысле жизни и т. п., выражено в труднодоступной и изощренной форме, в то время как христианская мудрость говорит о том же лучше и в самых простых и понятных каждому словах. В-третьих, языческая философия разделена на многие школы, мнения которых часто противоречат друг другу, но истина и подлинная мудрость должны быть едиными. Именно такова, по Юстину, мудрость христианская,. ибо она опирается на единый источник истины - святое Писание. В-четвертых, христианская мудрость имеет превосходство авторитета, ибо если языческая мудрость есть творение людей, пусть даже частично приобщенных к мировому Логосу, то мудрость христианская есть творение божествен- ное. Наконец, преимуществом христианской мудрости является ее большая в сравнении с языческой древность, ибо, по мнению Юстина, еврейские пророки изложили свои учения (наследуемые христианами) задолго до появления греческой философии. Рассуждая по принципу post hoc ergo propter hoc, Юстин вслед за Филоном использует критерий древности для доказательства влияния книг Ветхого завета на греческую философию.
Таким образом, у Юстина можно найти практически все основные виды последующей общей аргументации в пользу приоритета христианской мудрости над языческой, т. е. аргументы от универсальности, простоты, единства, авторитетности и древности9. И все же Юстин находил в греческой философии много истинного. Сюда он относил все те античные идеи, и прежде всего идеи знакомых ему платоников и стоиков, которые перекликались с христианскими воззрениями, среди них учение о едином боге, создании им мира, бессмертии души, провидении и т. п. Но эти идеи, по мнению Юстина, не принадлежали собственно языческой философии: «...все, что сказано кем-нибудь хорошего, принадлежит нам, христианам» (Apol. II 13). Подобное, казалось бы, сумасбродное заявление Юстин пытается оправдать двумя восходящими к Филону аргументами. Первый - уже упомянутый тезис о заимствовании греками своих лучших идей из книг древнееврейских пророков. Например, свое космогоническое учение (по «Тимею») и учение о свободе воли (вероятно, по «Федру», 248 с) Платон просто заимствует у Моисея (Apol. I 25). Отличие этого взгляда от подобного же взгляда Филона только в том, что здесь «наставник» греческой философии Моисей уже не столько учитель еврейского закона, сколько пророк Христа, мыслящий по-христиански задолго до появления Евангелия. Уже у Юстина христианство помещается в центр мировой истории и все события, ему предшествовавшие, трактуются как имеющие целевую функцию «приуготовления» к нему. Под этим углом зрения Моисей и Платон лишь орудия провидения, и Платон направляется в египетское путешествие именно для того, чтобы заимствовать пасть Моисеевой мудрости й передать ее яаычйикам. Другой аргумент - учение о Логосе, заимствованное Юстином в философской части непосредственно у стоиков, в теологической, по-видимому, у Филона и в Ветхом завете. Во всяком случае, Юстин не ссылается на четвертое евангелие и, вероятно, не знает его. Новым в сравнении со стоиками и Филоном Александрийским было отождествление Юстином Логоса с Христом. Поэтому для него «все те, кто жили согласно Логосу, суть христиане, пусть даже их и считали безбожниками, как Сократа или Гераклита» (Ibid. 13).
Как и Филон, Юстин делает Логос посредником между миром и богом. Библейский бог-Отец непостижим и невыразим в языке. Имена, которые ему приписываются в Писании («отец», «бог», «творец» и т. д.), служат не для обозначения его сущности, а для наименования его действий и проявлений (Apol. I 6). Будучи совершенно трансцендентным, бог осуществляет свою связь с миром через Логос, который и есть его Сын, рождающийся до творения мира. Рождение Логоса Юстин интерпретирует в терминах стоической теории «внутреннего» и «произнесенного» слова. Вечно присутствуя в боге как его внутреннее слово, т. е. актуальная мысль, Логос получает самостоятельйое существование, когда это слово провозглашается, исходит вовне. При этом, рождая Слово-Логос, бог ничего не утрачивает из своего бытия, ибо «слово не уменьшается в нас, когда мы его произносим» (Dial. 01). Рождение Логоса от бога подобно передаче света от одного факела к другому (Ibid. 128) 10. Эти аналогии позволяют считать христологическую позицию Юстина достаточно ортодоксальной с точки зрения будущего ни- кейского символа веры («Свет от Света»), но его подчеркивание того, что Логос был именно «рожден», т. е. получил самостоятельное существование перед творением мира, а до того был только внутренним свойством бога, могло стать в будущем одним из источников арианства. Вообще теологическая позиция Юстина неустойчива и противоречива - естественное следствие незрелости самого христианства, которое в эту эпоху только зарождалось.
Юстин не мог Опереться йа какую бы то ни было официальную теологию, ибо ее еще просто не существовало. На деле он сам на свой страх и риск должен был конструировать эту теологию. Что касается философской, или, лучше сказать, мировоззренческой, позиции Юстина, то многие ее особенности объясняются новизной и срочностью той задачи, которую он решал,- соединить философию с христианством, но соединить в отличие от гностиков без ущерба для христианства. Решая эту задачу, Юстин брал в качестве материала для построения христианской картины мира все то, что было под рукой, если только оно не вредило основной христианской идее. Его интуиция и опыт новозаветных книг подсказали ему, что в этике и натурфилософии можно кое- что взять у стоиков. И он заимствует стоическое учение о добродетелях и естественной (природной) основе нравственности. Использует стоическую теорию notiones communes - заложенных в самой человеческой природе общих понятий о нравственности, но особенно настаивает Юстин на прирожденности всем людям «естественного понятия» о боге (Dial. 93). Одобряя в целом гераклитовско-стоическое учение о логосе, он не приемлет фатализма и материализма стоиков и обращается за поддержкой к Платону и платоникам. У последних он находит учение о свободе воли («Федр») и творении мира единым богом («Тимей»). В «Тимее» (28с) он отыскивает подтверждение библейского учения о непостижимости бога, а во втором письме Платона - намек на доктрину троичности11. Юстин опирается на платоников и в учении о душе, отстаивая ее бессмертие и божественное достоинство12, но отвергает мнение платоников, что душа бессмертна по природе, считая вместе с христианством ее бессмертие даром бога (Apol. I 8). Разумеется, отвергает он и учение о метемпсихозе. В ключевых пунктах своей антропологии Юстин менее зависим от языческих философов и рассуждает скорее в духе Посланий Павла 13.
Таким образом, Юстин открывает первую страницу многовековой истории сознательной ассимиляции христианскими мыслителями элементов языческой философской культуры. Его основная пози- ция: греческая философия находится в гармонии с христианским учением и подтверждает его своими лучшими образцами - станет одной из классических позиций в последующую эпоху. Однако уже ученик Юстина Татысн14 продемонстрировал своим примером, что это была не единственная возможная позиция.
И Юстин и Татиан происходили с эллинистического Ближнего Востока, который считал христианское учение по преимуществу своей собственностью, дарованной им римскому миру. Горделивое чувство собственного превосходства в сфере религии, которое испытывали ближневосточные христиане, резко контрастировало с пренебрежительным отношением к ним как к варварам со стороны греко-римского языческого общества. Уже Юстин требовал по крайней мере уравнения в правах языческой и христианской мудрости. Но он не страдал «комплексом провинциала», так обострявшим вполне понятное чувство протеста против эллинской исключительности у Татиана, у которого оно нередко доходило до слепой ненависти ко всему греческому.
В своей инвективе «Adversus graecos» Татиан предпринимает «варварское» нашествие на языческую культуру. «Ваши книги,-пишет он, обращаясь к эллинам,- подобны лабиринтам, а читающие их - бочке Данаид* Вы разорвали мудрость на части, лишив себя истинной мудрости. Бога вы не энаете и, споря друг с другом, опровергаете сами себя. Поэтому все вы ничтожны, и хотя присваиваете себе дар слова, но рассуждаете как слепой с глухим» (Adv. 25). Этой разорванной на части мудрости языческих философских школ Татиан противопоставляет «мудрость варваров», которая, по его убеждению, выше эллинской и в смысле своего единства, и в отношении универсальности, простоты, авторитетности и древности 15, но особенно в отношении своей моральности. Уличая эллинскую философию в безнравственности, Татиан указывает, что у эллинов учения всегда расходились с реальным поведением: Диоген умер от обжорства, Аристипп был развратником, Платон был продан Дионисием в рабство из-эа того, wo тот не мог насытить его жадности и т, п.
JAdv. 7) 16. И не только философы, но и всё, что носило гордое имя эллинского, изображается Татианом почти исключительно в черных красках. Что это? Злонамеренное искажение истины или риторическая экзальтация адвоката столетиями унижаемых и эксплуатируемых народов периферии Римской империи? Скорее последнее. В других местах своего сочинения Татиан ясно показывает, что суровое отношение к греческой культуре есть реакция, а не агрессия. «Зачем вы присваиваете мудрость только себе,- говорит Татиан грекам,- не имея ни другого солнца, ни других звезд над собой, ни лучшего происхождения, ни даже смерти, отличной от других людей?..» (Adv. 26). За требованием равноправия всех народов в отношении мудрости у Татиана стоит также требование равенства и в более широком, социальном, смысле. Татиан еще разделял палеохри- стианские надежды на то, что новая религия освободит народы от рабства и тирании и даст им всем равные политические права (Adv. 29).
Если Юстин может быть назван идеологом умеренного (главным образом рабовладельческого) крыла христианства, то Татиан, несомненно, выражал мнения христианских низов. Он постоянно печется о судьбе мелкого люда. Он осуждает Аристотеля за то, что тот в своей этике лишал права на счастье всех тех, кого злая судьба не одарила ни знатностью происхождения, ни телесной силой и красотой, ни богатством (Adv. 2). О его демократизме свидетельствует также и положительная часть его учения, где преобладает вульгарный стоицизм и кинизм (близкие к обыденному мировоззрению простого народа) и почти полностью отсутствует (в противоположность Юстину) аристократический платонизм. Но лучшим свидетельством этому служит радикализм Татиана в отношении к элитарной культуре.
Татиан доводит до логического конца взятую у Юстина курьезную идею о плагиате греков. Всё, чем похваляются греки как своим личным достоянием, они украли у варваров: алфавит они взяли у финикиян, геометрию и историю - у египтян, астрономию - у вавилонян и т. д. Что же касается философии, то и ее греки похитили у варваров, а именно у иудеев, но, не добавив к этому ничего, кроме Ошибок и заблуждений, до неузнаваемости ее испортили (Adv. 7, 35). У нас, современников развитой исторической науки, подобные утверждения могут вызывать только недоумение. Но в эпоху Юстина и Та- тиана они не выглядели настолько абсурдными. Даже мы производим европейские алфавиты от финикийского, а историю точных наук начинаем с Египта и Ассиро-Вавилонии. Историю древние представляли в основном как хронологию и палеографию, а древнейшие образцы той и другой действительно принадлежали Египту. Да и относительно заимствования философии многие могли поверить Филону, Юстину и Татиану (и это подтверждается самой продолжительностью существования этой «гипотезы»). Ибо, с одной стороны, древние не слишком верили (если вообще верили) в способность индивида к самостоятельному творческому открытию, особенно в философии, и всегда искали более древний источник той или иной философской идеи. Так появлялись общепризнанные цепочки: стоики и Аристотель - от Платона, Платон - от Сократа, Сократ - от Пифагора, Пифагор - от брахманов, брахманы - от самого бога 17. Поскольку же, как правило, цепочки замыкались на том или ином боге 18 и получалось, что учение в конце концов имеет божественное происхождение, постольку естественно было предположить, что по мере филиации учение тускнело и портилось, постепенно теряя с передачей из рук в руки первоначальную чистоту. Не удивительно поэтому, что степень глубины и истинности учения часто ставили в зависимость от его древности. Пифагореец Нумений именно по этой причине ставил Моисея и Пифагора выше Платона, а Платона выше Аристотеля. С другой стороны, греки были убеждены, что таинственные путешествия их «духовных отцов», Пифагора и Платона, на Восток оказались решающими для возникновения их учений. Учитывая сказанное, можно предположить, что этот экстравагантный аргумент Филона, Юстина, Татиана и их последователей не всегда бил мимо цели.

В положительной части своего учения19 Татиан менее удачлив, чем в критике. Он осудил греческую
философию, не успев ее понять, и стал на защиту христианства, не успев разобраться в Писании. Результатом было множество философских противоречий и догматических ошибок. Последние в конце концов увели его за пределы христианства и сделали на все времена «еретиком», основателем секты эн- кратистов. Современные католические историки любят с облегчением констатировать, что этот ненавистник античной культуры окончил свои дни вне лона церкви20. В отличие от них весьма почитаемый католиками «учитель церкви» Иероним Стридонский говорил о сочинении Татиана «Adversus Graecos» как «о лучшем и полезнейшем из всех произведений» этого апологета (De script. 47). Такая оценка, конечно, не означает, что этот выдающийся филолог и знаток античности разделял мнения Татиана. Скорее в ней отразилась известная, так и неосуществленная мечта Иеронима искоренить в себе дух Цицерона и Сенеки и стать «чистым» христианским писателем. Но даже сам Татиан, казалось бы почти свободный (в отличие от Иеронима) от искушающего блеска греческой образованности, не смог избежать античных языческих влияний. Тем более не могли избежать их мыслители такой большой культуры, как Иероним и ему подобные. В смысле зависимости от античной образованности ближе, чем Татиан, к Иерониму стоит следующий апологет - Афинагор, ближе к Татиану - философский антипод Афина- гора - Теофил.

Юстин был по происхождению иллирийский крестьянин. При императоре Льве I ()он, чтобы избавиться от нужды, вместе с двумя братьями пешком добрался до Константинополя и поступил на военную службу. Прокопий пишет, что у них по прибытии в город не было ничего, кроме козьих тулупов, да прихваченных их дома сухарей, но здесь братьям сразу повезло: поскольку они отличались прекрасным телосложением их отобрали в при­дворную стражу. Впоследствии, при Анастасии I (), Юстин участвовал в Исаврийской войне. Затем он постепенно достиг большой силы и был поставлен во главе придворной стражи. (Прокопий: “Тайная история”; 6). Импера­торскую власть Юстин получил сверх всякого ожидания, потому что много было людей знатных и богатых, которые состояли в родстве с умершим Анастасием и имели больше прав присвоить себе столь великую власть. Че­ловеком весьма сильным был тогда надзиратель императорских опочивален Амантий. Как скопец, он сам по закону не мог владычествовать, однако хотел положить венец самодержавной власти на Феокрита, человека ему преданного. С этой целью он призвал Юстина, дал ему большое количество денег и приказал раздать их людям, которые особенно были годны к подобному делу и могли облечь Феокрита в порфиру. Но Юстин, пото­му ли, что этими деньгами подкупил народ, или потому, что снискал ими расположение к себе так называемых постельничих, - об этом рассказывают надвое, - сам себе приобрел царскую власть и вслед затем лишил жизни как Амантия, так и Феокрита с некоторыми другими людьми.

Юстин вызвал к себе в Константинополь жившего во Фракии Виталиана, некогда покушавшегося лишить Анастасия верховной власти, потому что опасался его силы и его воинственности, о которых повсюду неслась мол­ва. Чтобы внушить ему доверие, Юстин объявил его начальником над частью войска и затем произвел в консулы. В сане консула Виталиан явился во дворец и у одной дворцовой двери был коварно умерщвлен. (Евагрий: 4; 1,3). В отличие от предшествующих императоров Зинона () и Анастасия, Юстин исповедовал строгое православие. Он приказал сместить около полусотни сирийских епископов-монофизитов и воздвиг гонения на привер­женцев всех еретических направлений. (Дашков: “Юстин Первый”). Антиохийского предстоятеля Севера Юстин даже хотел схватить и отрезать язык за хулы на Халкидонский Собор. (Евагрий: 4; 4).

По свидетельству Прокопия, Юстин был чужд всякой учености и даже не знал алфавита, чего раньше у римлян никогда не бывало. И в то время, когда в обычае было, чтобы император прикладывал собственную руку к грамотам, содержащим его указы, он не был способен ни издавать указы, ни быть сопричастным тому, что совершается. Но некто, кому выпало быть при нем в должности квестора, по имени Прокл вершил все сам по соб­ственному усмотрению. Но чтобы иметь свидетельство собственноручной подписи императора, те, на кого это дело было возложено, придумали следующее. Прорезав на небольшой гладкой дощечке контур четырех букв, означающих на латинском языке “прочитано”, и обмакнув перо в окрашенные чернила, какими обычно пишут императоры, они вручали его Юстину. Затем, положив упомянутую дощечку на документ и взяв руку императо­ра, они обводили пером контур этих четырех букв так, чтобы оно прошло по всем прорезям в дереве.

Жил Юстин с женщиной по имени Луппикина. Рабыня и варварка, она была в прошлом куплена им и являлась его наложницей. И вместе с Юстином на склоне лет она достигла императорской власти. Эта женщина не от­личалась никакими достоинствами, она так и осталась несведущей в государственных делах. Во дворце она появилась не под собственным именем (слишком уж оно было смешное), но стала именоваться Евфимией. Сам Юстин не сумел сделать подданным ни худого, ни хорошего, ибо был он наредкость слабоумен и поистине подобен вьючному ослу, способному лишь следовать за тем, кто тянет его за узду, да то и дело трясти ушами. Он отличался простотой, не умел складно говорить и вообще был очень мужиковат. В глубокой старости, ослабев умом, он стал посмешищем для подданных, и все относились к нему с полнейшим пренебрежением, посколь­ку он не понимал, что происходит. Племянник же его Юстиниан, будучи еще молодым, стал заправлять всеми государственными делами и явился для римлян источником многих несчастий. (Прокопий: “Тайная история”; 6,8,9).